Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

Парижский медицинский факультет, основанный в 1532 году, своим появлением был обязан французскому королю Франциску I (1515–1547), сыну Карла Орлеанского, графа Ангулемского. Король захотел устроить в Париже такую медицинскую школу, которая могла бы на равных соперничать с Монпельеской, поставлявшей королям Франции врачей в течение столетий. Примечательно, что с тех пор Парижский медицинский факультет стал отчаянно враждовать с факультетом Монпелье, занимавшим особое место среди медицинских учебных заведений Европы. Он был создан в 1020 году на основе медицинской школы, основанной в 768 году при Доминиканском монастыре. В 1137 году медицинская школа отделилась от монастыря и в 1289 году вошла в состав университета. С тех пор факультет превратился в один из самых известных и авторитетных медицинских учебных заведений мира и прославился деятельностью многих выдающихся ученых — Арнольда из Виллановы, Ги де Шоллиака, Анри де Мондевилля.

Доктор Месмер обратился с ходатайством к Парижскому медицинскому факультету, чтобы тот рассмотрел его способ лечения, хотя существовала реальная опасность, что и здесь его предложение не будет принято. Прецедентов в истории факультета Месмер знал немало. Так, в 1648 году Парижский медицинский факультет отказался признать факт циркуляции крови в организме человека. И это спустя 20 лет после открытия кровообращения Гарвеем, лейб-медиком английских королей Якова I и Карла I.

Возглавил борьбу против Гарвея Жан Риолан-сын (Jean Riolan, 1577–1657). Хотя Ф. Бэкон предупреждал: «Разумеется, всякая медицина есть нововведение: тот, кто не применяет новых средств, должен быть готов к новым бедам, ибо величайшим новатором является само время». Парижский медицинский факультет являлся рассадником консерватизма, он закрепил авторитет Галена и Авиценны парламентским указом, а врачей, придерживающихся новой терапии, лишал практики.

В 1667 году медицинский факультет запретил переливание крови от одного человека другому. Когда же король поддержал эту спасительную новацию, факультет обратился в суд и выиграл дело. Знаменитый французский поэт и критик Никола Буало, называемый Депрео (Boileau-Despreaux, 1636–1711), подверг уничтожающей критике Парижский факультет в «L'Arret burlesque» («Смехотворный запрет»), отвергший вслед за Риоланом кровообращение. Конечно, не за это Людовик XIV назначил в 1677 году Буало своим придворным историографом одновременно с Расином.

Медицина того времени злоупотребляла лекарствами. Теперь, правда, их больше, чем прежде, но в отличие от дня сегодняшнего в XVII и XVIII веках новые средства вводились чрезвычайно трудно. Так, факультет отказал в предложении употреблять средства, вызывающие рвоту, для чего даже был сделан запрос в парламент (высший судебный орган). Врачу, который прописывал при лихорадке хинин, грозило лишение диплома. Профессора Помье, употреблявшего для лечения лихорадки хинин, не только изгнали из стен факультета, но и запретили практиковать. Так продолжалось до тех пор, пока это средство не помогло вылечиться от болезни Людовику XVI, после чего приобрело себе права гражданства.

Назначенный в 1648 году деканом факультета Гюи Патэн (Gui Patin, 1602–1672), один из корифеев тогдашней медицины, лейб-медик Людовика XIV, будучи отъявленным ретроградом, заложил на века такую атмосферу неприятия всего нового, что представление Месмером своего метода было заранее обречено на провал. Да и сами Гельмштадтские статуты запрещали медицинским факультетам новации, они обязывали отстаивать старые традиции. В них содержались точно изложенные наставления, как профессорам хранить и распространять врачебное искусство, заботясь лишь о том, чтобы оно «было передано правильным и неприкосновенным, таким, каким его создали божьи избранники Гиппократ, Гален и Авиценна. При этом всю эмпирию, тетралогии Парацельса и другие вредные произведения медицины необходимо совершенно устранить». Чрезмерное влияние перечисленных авторитетов дурно сказывалось на развитии медицины; практическое же обучение у постели больного отошло далеко на задний план. Даже сто лет спустя после образования факультета консерватизм его врачей еще служил предметом насмешек Рабле и Монтеня. «Если не излечивают лекарства, на помощь приходит смерть» — это выражение отражает типичное положение той эпохи, когда сатира Мольера и Буало высмеивала докторов-схоластов, стоявших, по меткому выражению, спиной к больному и лицом к Священному Писанию.

В отличие от школы Монпелье с ее более свободной атмосферой Парижский факультет в своей закоснелой приверженности традициям непоколебимо придерживался учения Галена. Что могли знать эти господа, важно выступающие в своих расшитых драгоценностями одеждах, о призывах их современника Декарта заменить принцип авторитета господством человеческого разума!

О том, что новое прививается с большим трудом, говорит одно предание. Некий анатом показал своему коллеге на вскрытом трупе, что нервы исходят из мозга, а сосуды из сердца, на что последний ответил: «Я бы поверил, что все это так, если бы сам не читал у Аристотеля, что нервы исходят из сердца».

Преподавание на медицинских факультетах было поставлено неудовлетворительно. Парижский факультет имел 7 кафедр (акушерство, патология, физиология, фармация, латинская и французская хирургия и materia medica). Практические занятия были непопулярны, клинического преподавания не было почти никакого, так как факультет находился вне всякой связи с больницами. Первую клинику во Франции по внутренним болезням открыл в Париже Desbois de Rochefort в 1795 году. В течение целого года в Париже для анатомирования пользовались лишь двумя трупами. Врачи, оканчивающие обучение, не имели никакой практической подготовки и, как горько острил Декарт, получали необходимый опыт лишь после массового убийства своих пациентов.

В делах факультета было немало злоупотреблений: получение звания врача или докторской степени обходилось кандидату очень дорого. Стоимость была столь высока, что число врачей в Париже ежегодно увеличивалось не более чем на шесть-семь человек. Например, в 1789 году на Парижском факультете числилось 148 docteurs regents (доктор регент — высшая степень), многие из которых жили не в самом Париже. Число студентов, изучающих медицину в Париже, было не более 60 человек. Дворянство жаловалось, что «невежество деревенских хирургов обходится ежегодно государству большими потерями граждан, чем они были в десятках сражений».

Это печальное положение вещей требовало реформ. Но их-то как раз и не было. Раздавались настойчивые требования прекратить покупать медицинские степени, организовать практическое преподавание акушерства, ввести шестилетний курс обучения в медицинских школах и госпиталях и пр.