Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

Таков в самом сжатом изложении внешний ход событий, предшествовавший решению главного для Месмера вопроса. Людовик XVI, увязший в семейных и других проблемах, забыл о Месмере, но изданный им указ, повелевающий Академии наук и Королевскому медицинскому обществу назначить комиссию для исследования месмеровского влияния, неукоснительно был выполнен в указанные сроки. Комиссию собрал барон Луи-Опост де Бретейль, министр двора и губернатор Парижа.

В состав комиссии вошли видные ученые от Академии наук: физик Б. Франклин — изобретатель громоотвода, американский посол во Франции, иностранный почетный член Парижской академии; академик Лавуазье, правовед, реформатор и основатель современной химии. Председательствовал известный академик-астроном, общественный политический деятель и литератор Ж.-С. Байи, который и должен был написать отчет. В эту же комиссию входили и четыре профессора медицинского факультета, в их числе химик д'Арсе и доктор медицины, анатом, будущий депутат Народного собрания Ж. И. Гийотен — друг Робеспьера, автор «лекарства от всех проблем» — гильотины.

Была образована и вторая комиссия, в которую входило 13 человек: пять членов Королевского медицинского общества (напомним, преобразованного позднее в Медицинскую академию), остальные профессора Парижского медицинского факультета, среди которых Соллень, Арцест, де Бори, Леруа [46] Леруа Пьер (1717–1785) — профессор из Монпелье, брат президента академии. . Председателем был Антуан Лоран де Жюссье, известный ботаник, который должен был представить заключение.

Но что это? Месмер, столько лет добивавшийся справедливости, обращавшийся ко всем европейским академиям с просьбой рассмотреть его открытие, отказывается сотрудничать с комиссией, объясняя это тем, что, во-первых, он — дипломированный врач, член Венского факультета, имеющий право лечить и над своими методами лечения никакого судейства не признает и не принимает. Во-вторых, как он говорил, его лекарство действует только на непредубежденных, а члены комиссии к таким особам не относятся.

Теперь-то приходит понимание того, чем была обусловлена противоречивость поведения Месмера: просил оценить свое открытие, но не желал содействовать комиссии в установлении истины. Психотерапия, которой занимался Месмер, — процесс лечения весьма неустойчивый. Результат зависит от множества объективных и субъективных, сознательных и бессознательных факторов: от доверия пациента к способу лечения, к личности, его осуществляющей, а также от психофизических особенностей пациента, его эмоционального состояния в момент психотерапевтического воздействия, обстановки при этом лечении и многого другого, что не поддается строгому анализу. В действительности приведенные зависимости еще сложнее. «Психотерапия, как и художественное творчество, несомненно, содержит в себе нечто, ускользающее от всякого точного измерения» (Appelbaum, 1978). Но главное, как объяснил известный физик В. Е. Лошкарев: «В любом физиологическом эксперименте есть минимум необходимых условий, при которых явление происходит. Так вот, скептическое восприятие является тем условием, которое его блокирует» [47] «АиФ. Здоровье», 2001, № 44, с. 7. .

Вдобавок к этому был еще один важный момент, который нельзя упускать из виду. Месмер говорил, что согласится сотрудничать с комиссией только в том случае, если будет соблюдаться строго научный подход. Суть его состояла в том, чтобы использовать контрольную группу: из 24 обследуемых должно быть 12 больных, лечившихся животным магнетизмом, и такое же количество, лечившихся обычными для того времени методами. Однако Вайи, не веря в пользу животного магнетизма, подверг сомнению степень обоснованности предложения Месмера и не прислушался к этому предложению. И это можно понять. Вскружившее головы парижанам месмеровское лечение выглядело очень уж шарлатанским. Ученых насторожил шум вокруг очередной панацеи — много их знавала история медицины. А вокруг месмеризма кипело немало страстей, что снижало доверие академиков.

Тлевший конфликт между Месмером и Деслоном весной предельно обострился и привел к окончательному разрыву их отношений. После отказа Месмера сотрудничать с комиссией Жана-Сильвена Вайи последний обратился к Деслону. Против этого отец психотерапии активно протестовал, аргументируя тем, что Деслон не так опытен, чтобы осветить вопрос со всех сторон. Другая комиссия под руководством Жюссье тесно сотрудничала с Месмером, но мы мало знаем, как это происходило. Используя своих высокопоставленных друзей, Деслон добился, чтобы комиссия исследовала животный магнетизм, практиковавшийся в его клинике.

Исследования, начавшиеся в апреле 1784 года и продолжавшиеся до конца года, дали на многие столетия пишу для раздумий. Для установления истины Деслон показал комиссии знаменитое бакэ (чан), которое должно было, наверное, доказать существование магнетического флюида, то есть нового физического агента воздействия. Франклин приложил к нему электрометр, но он не показал присутствия в бакэ электричества. Никакой другой физической силы, виновной в столь могущественных действиях, также не было обнаружено. Деслон заявил, что не может предъявить комиссии «материальное бытие флюида», не может сделать «агент влияния» вещественным, то есть его нельзя ни увидеть, ни услышать, ни потрогать, ни даже понюхать и попробовать на вкус.

Озадаченный Франклин взял чан домой. Но ни он, ни госпожа Франклин, ни обе его родственницы, ни его секретарь и охранявший его семью американский офицер не обнаружили на себе действия магнетического флюида. Первый блин вышел комом.

Тогда члены комиссии предложили Деслону подвергнуть их магнетизации. Сначала день, затем три дня подряд по два-три часа Деслон безуспешно магнетизировал членов комиссии у чана. Зная отношение членов комиссии к магнетизму, можно заранее предсказать результат. Попробуйте, когда вас ничего не беспокоит, принять какое-либо лекарство. Чувствуете какие-либо изменения, нет? Члены комиссии тоже были здоровы, поэтому ничего не почувствовали. Согласитесь, если мы предвзяты и скептически настроены по отношению к методу лечения или лекарству, как это и было с членами комиссии, то у нас нет мотивации что-либо почувствовать. Эти аргументы в еще большей степени справедливы, когда речь заходит о применении психологического лекарства — внушения.

Эта неудача не охладила пыл комиссии. В Пасси, где остановился Франклин, пригласили семерых горожан. После манипуляций Деслона четверо ничего не ощутили, трое заявили, что у них возникли необычные ощущения. Подобным же образом испытали семерых больных из благородного сословия: пятеро ничего не ощутили, двое признали, что что-то необычное почувствовали. Помощник Деслона, доктор Жюмелин, взял группу из десятерых больных, у девятерых результат получился отрицательный; одна женщина, которая и названия-то «животный магнетизм» не слышала, чувствовала жар, боль в желудке, в спине и голове.