Филлис Тайсон - ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ

Аффективным индикатором следующего сдвига в развитии ребенка, происходящего между 15 и 18 месяцами жизни, является негативизм, выражающийся в отрицании в жестах и словах. Прогрессивная реорганизация на этом уровне включает увязывание речи и сопровождающей ее способности к образному мышлению и манипуляции символами с чувствами своего «я» и «я» другого, которые представлены в психике и дифференцированы по полу. Такая связь несет с собой растущую способность к саморефлексии и рефлексии других, а также зачатки способностей к формированию защит.

При подробном рассмотрении можно отметить, что Спитц (1957) видит в «нет», появляющемся сразу после такой реорганизации и проявляющемся в жестах и в речи, начало полезного языка, самый ранний пример использования ребенком замещения действия общением. Став доступной, речь ускоряет и облегчает переход к независимому функционированию ребенка; она не только делает возможной общение, но и организует мыслительный процесс и умственные операции. Язык становится средством мышления, организации, рефлексии и овладения. Соответственно, начинает выкристаллизовываться осознание себя, как мальчика или девочки, как отдельного от матери человека, скорее, маленького и зависимого, нежели всемогущего. Более того (о чем мы пишем при обсуждении сознания), произнесение ребенком слов позволяет сделать вывод о начале дифференциации между внутренним миром психической реальности и внешним миром объективной реальности. Итак, ребенок начинает формулировать желания и несложные фантазии и отличать их от требований внешней реальности. Период упрямства, негативизма, амбивалентности с присущими ему конфликтами и трудностями развития объектных отношений и возвещает об осознании этих различий.

Спитц также полагает, что «нет» ребенка в жестах и речи является проявлением идентификации с агрессором и, как таковое, защитным механизмом. В том, что ребенок использует защитные механизмы, проявляется заметный прогресс в развитии его Эго, так как на более ранних стадиях развития еще нет внутренних структур, необходимых для точного восприятия, рефлексии и интеграции события (это необходимо для запуска защитных механизмов). Хотя реакции отказа, бегства, или избегания были налицо, все они связаны с использованием матери в роли социального представителя: они были основаны на аффективном сигнале, получаемом от нее и указывающем на оценку ею данной ситуации, а не на собственной внутренней ее оценке. (Данный вопрос обсуждают Стопоров и Лахманн, 1978; Фрайберг, 1982 и Валпершчэйн, 1983.) Овладев навыками образного мышления с сопровождающими их умственными возможностями, ребенок может подвергать события осмыслению (рефлексии) и мобилизовать согласно своим внутренним оценкам защитные механизмы. Среди них на практике обычно встречаются: идентификация с агрессором, повторение, обращение пассивного в активное. Это становится возможным именно теперь – с началом фантазирования и символизации. Отказ, бегство или уход так же представляют собой распространенные ранние защитные механизмы [21].

Прогрессивная консолидация, следующая за появлением речи, соответственно включает дальнейшую дифференциацию между собой и объектом, мальчиками и девочками, любовью и ненавистью, сознательным и бессознательным и первичными и вторичными процессами. Навыки образного мышления и функционирование защитных механизмов могут говорить о большем упорядочении и интеграции внутри Эго. Эти результаты создают фундамент для следующего этапа его формирования – интернализации конфликта как начала функционирования Суперэго.

Появление тревоги и стыда в возрасте примерно 24—30 месяцев является указанием на интернализацию конфликта и начало первого этапа формирования Суперэго. Окончательная консолидация функционирующего Суперэго создает возможность для устойчивой межличностной и внутрипсихической гармонии. Согласно данному выше описанию, как только появляется способность к репрезентативному мышлению, совершаются первые шаги в формировании Суперэго, которые становятся очевидными по мере формирования психических репрезентаций родительских правил, советов и предостережений. Далее авторитетный голос начинает звучать не только снаружи, но и изнутри, и конфликт все в большей степени становится внутренним, то есть это теперь конфликт между внутренними желаниями и внутренними директивами. В связи с конфликтующими желаниями появляется тревога, и часто можно наблюдать, как выражение влечения сменяется у ребенка стыдом. Таким образом, процесс формирования Суперэго выставляет дальнейшие требования к организующим, интегрирующим и регулирующим функциям Эго, следовательно, начинающееся формирование Суперэго подразумевает функционирование Эго на достаточно продвинутом уровне.

Соответственно, мы полагаем, что интернализация конфликта, отражающая первый этап структурализации Суперэго, указывает на достижение следующего уровня в организации Эго. Тревога (которую, как мы отмечаем при обсуждении аффектов, нужно отличать от стрессовой реакции на постороннего) и стыд в ответ на внутреннюю критику (отличающуюся от угрызений совести, смущения и униженности, как реакций на внешнюю критику) являются аффективными выражениями, намечающими этот новый уровень психической организации и интеграции.

Здесь полезно немного углубиться. Мышление с использованием символов позволяет связывать чувства с идеями. Затем для облегчения представления растущего психологического опыта на помощь приходят аффекты, то есть, как говорится здесь при их обсуждении, сложные структуры, включающие взаимосвязанные компоненты: соматические, мотивационные, коммуникационные, эмоциональные, а также связанные с восприятием, формированием и выражением идей. Символизация также создает возможность для саморефлексии, и как только ребенок находит в матери источник своего благополучия, он также понимает, что ее любовь не безусловна. Теперь межличностные конфликты сочетаются с фантазиями о страшных последствиях. Ситуации опасности, кратко описанные Фрейдом (1926), могут все быть почвой для игры воображения и разнообразных страхов. Всплески эмоций, причина которых кроется в осознании конфликта между внутренними желаниями и внешними требованиями, несут угрозу синтезирующим и регулирующим функциям Эго, пока относительно слабым. Модуляция и управление агрессивностью являются, безусловно, центральным моментом в развитии во второй год жизни, доставляя проблемы как еще незрелому Эго ребенка, так и объекту (Mahler, 1972b). Специфические для этого периода конфликты обеспечивают, таким образом, среду для того, что охарактеризовано как конфронтация между незрелым Эго периода раннего психического развития и еще пока не укрощенной агрессивности Ид (Loewald, 1974; Ritvo, 1974; Settleage, 1975, 1980). Стремясь разрешить конфликт, ребенок задействует еще более обширный перечень защитных механизмов, включающий реактивные образования, уничтожение сделанного, экстернализацию, конденсацию, смещение, проекцию, обращение аффекта и обращение агрессии на себя. Когда применение этих защит не дает успеха, враждебная агрессивность часто эротизируется, возникают и могут сохраняться садомазохистские отношения и черты характера (см., например, Galenson, 1986).