Ричард Лоув - Последний ребенок в лесу

Все возрастающая важность научных исследований в этой области вкупе с пониманием других происходящих в нашем культурном развитии изменений требует лаконичности изложения. Поэтому предлагаю на настоящий момент остановиться на термине расстройство, вызванное природодефицитом. Наша культура настолько перегружена жаргоном, столь зависима от болезненных стереотипов, что я не уверен, стоит ли вводить новый термин. Возможно, более точное определение само возникнет в процессе последующих научных поисков в этой области. И, как я писал ранее, я бы не хотел видеть за этим термином новый медицинский диагноз. Но когда я говорю о расстройствах, вызванных природодефицитом, с родителями и учителями, значение этих слов понятно всем. Расстройство, вызванное природодефицитом, — это та цена, которую человек платит за отстраненность от природы. Оно проявляется в ухудшении работы органов чувств, проблемах с вниманием, увеличении числа физических и психических заболеваний. Расстройство это встречается как у отдельных людей, так и в целых семьях и сообществах. Природодефицит может стать причиной изменения человеческого поведения в городах, что в результате приведет к изменению их дизайна. Если рассматривать этот процесс в большом отрезке времени, становится видна взаимосвязь между отсутствием или труднодоступностью парков и свободных уголков природы с высоким уровнем преступности, депрессиями и другими уродливыми порождениями урбанизации.

Как станет ясно из последующих глав, природодефицит можно распознать и устранить как у отдельно взятого человека, так и целой общественной структуры. Но дефицит — это лишь одна сторона медали. Другая — сами природные богатства. Взвесив все те последствия, к которым приводит природодефицит, мы сможем лучше понять, сколь много дает нашим детям непосредственное общение с природой, как необходимо оно для их физического и духовного развития, как важно для них познание через природу. Это исследование на самом деле сосредоточено не на том, что мы теряем, отступая от природы, а на том, какие преимущества дает нам непосредственный контакт с ней. «Чрезвычайно важно знакомить родителей с нашими исследованиями. Это пробудит у них интерес к играм на природе, тогда и их дети смогут почувствовать, как важна для них природа», — говорит Луиза Шаула.

Знание подтолкнет нас к выбору другого пути, того, который ведет к воссоединению ребенка с миром природы.

Седые волосы Элейн Брукс уложены так, что прическа чем-то напоминает гнездо. Да еще карандаш воткнут в пучок. Взбираясь на холм, она осторожно идет по участку, заросшему местными травами: черной полынью, лавровым сумахом и дикой ипомеей. Элейн проводит пальцами по редкому здесь виду — экзотическому пришельцу, как она его называет, — оксалису, растению с желтыми, похожими на солнце цветками. Она наслаждается духовной близостью с этим забытым всеми клочком земли. В памяти всплывают слова, сказанные писательницей Энни Диллард [26] Американская писательница, родилась в 1945 году. — Прим. пер. о необходимости «обследовать окрестности, изучать ландшафт, чтобы понять, по крайней мере, где же произошло наше невероятное появление на свет, раз уж невозможно понять, зачем оно произошло».

«Знаете, за три года моих блужданий по этому месту я ни разу не видела, чтобы здесь играли дети, разве что встречала их иногда на велосипедной тропе», — сказала Брукс. Она нагнулась и потрогала листик, похожий на лапу изящной кошечки. «Местный люпин задерживает азот, — пояснила она. — В его корнях живут другие пришельцы — бактерии. Они-то и собирают азот из воздуха почвы и преобразуют его в модифицированный азот, который необходим растениям». Некоторые виды лишайников, сложного организма, представляющего собой симбиотическую ассоциацию грибов и водорослей, тоже подкармливают азотом своих соседей и могут прожить целое столетие.

Если такую землю потревожить, люпин и лишайники погибают, а затем разрушается и та экосистема, которую они поддерживают.

Вот уже не один год Элейн, учитель местного колледжа, приводит сюда студентов, чтобы перед ними предстала сама природа и они испытали бы чувства, о которых многие из них не имели представления. Она объясняет им, что земля в большей степени формирует нас, чем мы ее, — пока от нее, конечно, еще хоть что-то остается.

Элейн исходила все двенадцать гектаров заброшенной Ла-Йоллы и заполнила пятнадцать тетрадей гербариями, данными о количестве осадков и описаниями растущих здесь видов. Островок травы, суккулентов, кактусовых — одно из последних мест в Калифорнии, где так близко к океану еще можно встретить настоящую прибрежную полынь и другие ставшие редкими местные растения. Никто специально не планировал, чтобы так получилось. В начале 1900-х годов через этот участок дикой земли проложили узкоколейку, но впоследствии от нее отказались, и дорога была разобрана. Земля ждала. Затем в конце 1950-х годов город оставил дорогу без внимания, наделив ее забытым именем Фэй Авеню Икстеншн. Через это место планировалось проложить главную улицу. Но и эта идея зачахла. И почти полвека, пока город разрастался вокруг, об этом его уголке не вспоминали, если не считать одну асфальтированную велосипедную дорожку, проложенную на месте призрачной железнодорожной колеи.

Одетая в джинсы, поношенную фланелевую рубашку, походные ботинки, Брукс стояла на поле, заросшем диким луком, колючим горошком и пасленом. Приятный запах лакрицы долетал с луга со средиземноморским фенхелем, завезенным в Калифорнию первопоселенцами в XIX веке и использовавшимся в качестве приправы. Дикий овес, тоже экзотический, возвышался над большинством остальных типичных для пустынных мест растений, привыкших цепляться за землю. Если ты растешь в подобном окружении, то гораздо безопаснее склониться головой пониже к земле. «Посмотрите сюда, на этих наивных синих малышей», — сказала она, указывая на фиолетовые цветы на длинных стебельках рядом с дикими хризантемами. Последние, хотя и не местные, знакомы не меньше, чем улыбающиеся маргаритки. Не полюбить их невозможно.