Ричард Лоув - Последний ребенок в лесу

На третьем рубеже оказались дети сегодняшнего дня.

Ни Тернер, ни Бирд не могли и предположить, как третий рубеж сформирует взгляды на природу нынешних молодых американцев и их будущих детей.

Еще окончательно не сложившийся и совсем не изученный, этот новый рубеж характеризуется по крайней мере пятью основными чертами: намечающееся отсутствие представления как в обществе в целом, так и у каждого индивида о происхождении того, чем мы питаемся; исчезновение четкой грани между машиной, человеком и животными; все увеличивающееся интеллектуальное осознание нашей связи с другими животными; вторжение диких животных в наши города (даже несмотря на то, что дизайнеры-урбанисты в городских окрестностях подменяют естественность природой искусственной); появление пригородных зон нового типа. Большинство присущих третьему рубежу черт можно обнаружить и в других технологически развитых странах, но особенно очевидно указанные изменения проявились в Соединенных Штатах (скорее всего, из-за контрастности нового образа сложившимся у нас представлениям о рубежах). С первого взгляда кажется, что между отмеченными характерными чертами нет логического соответствия, но во времена революционных изменений всегда трудно обнаружить какую-то логическую связь и последовательность.

На третьем рубеже созданный Бирдом романтический образ ребенка среди природы кажется не менее старомодным, чем изображения рыцарей Круглого стола. Здесь герои, ассоциировавшиеся с природой, оказались неуместными; тот самый Дэви Крокетт, который был символом первого рубежа, да и диснеевский Дэви со второго, исчезли и почти позабыты. Поколение, вышедшее из того времени, когда носили куртки из оленьей кожи и бабушкины платья, теперь растит поколение, для которого любая мода урбанистична — будь то пирсинг, тату и тому подобное.

Мой друг Ник Рейвен, который живет в городе Пуэрто де Луна в штате Нью-Мексико, несколько лет был фермером, затем плотником, а потом стал учителем в одной из тюрем Нью-Мексико. Мы с Ником многие годы вместе рыбачили, но вообще мы очень разные люди. Если его я назвал бы настоящим отцом XIX века, которому чужды сомнения, то себя скорее отнес бы к папам века XXI, которым они свойственны. Ник уверен, что рыбу нужно ловить и съедать, я же думаю, что ее нужно ловить и в большинстве случаев отпускать. Ник считает, что жестокость неизбежна, страдания идут на пользу, а отец должен приучить детей к тому, что жизнь сурова, и дать им самим возможность в этом убедиться. Я же полагаю, что как отец я, наоборот, должен оберегать моих детей от жестокости мира, и чем дольше, тем лучше.

В своей ранней книге «Паутина жизни» (The Web of Life) я уже описывал, как Ник и его дети решали вопрос «животные — пища»:

«Когда дети Ника были еще маленькими, его семья жила на ферме, к которой через долину с глинобитными домиками и тополями вела неасфальтированная дорога. Как-то его дочка, придя домой, обнаружила своего любимого козленка (который, хоть и не был ее питомцем, но всегда следовал за ней по пятам) освежеванным, выпотрошенным и подвешенным в сарае. В то время семья Ника была очень стеснена в средствах, и в их рационе было мясо либо из их фермерского хозяйства, либо добытое Ником на охоте. Девочке очень трудно было пережить увиденное.

Ник утверждает, что ни о чем не сожалеет, однако продолжает вспоминать об этом случае. Ей было тяжело, говорит он, но с той минуты дочь запомнила на всю жизнь, откуда берется мясо, которое она ест, она поняла, что оно не появляется само собой в целлофановом пакете. Я бы не хотел, чтобы мои дети пережили нечто подобное, но и жизнь моя складывалась совсем не так, как у Ника».

Мало кто из нас не сталкивался с жестокостью в поисках ответа на вопрос, откуда берется пища, однако большинству молодых людей не с чем сравнивать. Многие из современной молодежи, может, и становятся вегетарианцами и покупают продукты в отделах «Здоровая пища», но мало кто из них выращивал себе еду, особенно если речь идет о животных. Менее чем за полвека общество в своем развитии отошло от того пути, когда в стране преобладали маленькие фермерские хозяйства, а представление Ника о хлебе насущном было типичным, и наступил такой переходный период, когда загородные участки, где выращивают овощи и фрукты к семейному столу, стали просто возможностью разнообразить герметично упакованные, выращенные в искусственных условиях продукты. С одной стороны, молодые люди лучше осведомлены, откуда берется еда. Благодаря движению в защиту прав животных они узнали, к примеру, в каких условиях содержится птица на ферме. Возможно, тот факт, что становится все больше студентов институтов и колледжей, поддерживающих вегетарианство, не является случайным. Однако это необязательно означает, что молодые люди лично сталкиваются с теми источниками, откуда еда поступает к ним на стол.

Сегодняшняя молодежь растет в эпоху, лишившуюся биологического абсолюта. Того и гляди, доберутся и до самого определения жизни.

Одним прекрасным утром 1997 года люди во всем мире открыли газеты и увидели взволновавшую всех фотографию живой лысой мыши, из спины которой росло, как впоследствии оказалось, настоящее человеческое ухо. Это существо появилось в результате исследовательской работы группы ученых Массачусетского университета и Массачусетского технологического института, которые ввели хрящевые клетки человека в ухообразный каркас из рассасывающегося вещества, имплантированного в спину мыши. Этот каркас и стал питательной почвой для суррогата уха.

После этого многие газеты запестрели заголовками о возможности объединения машины, человека и животного. Но возможные последствия на протяжении двух десятилетий ускользали от внимания общественности, по свидетельству Международного центра оценки технологий, некоммерческой организации, которая занимается вопросами влияния технологии на общество. К 2000 году существовало несколько сотен генетически модифицированных животных, генетически сконструированных или измененных с помощью генов человека — запатентованы новые формы жизни. Свыше двадцати четырех генов человека — отвечающих, в частности, за рост и нервную систему — были привиты крысам, мышам и приматам с целью создания так называемых химер. В основном эти новые существа создавались для медицинских исследований, однако некоторые ученые всерьез обсуждали вероятность того, что настанет день, когда химеры смогут жить за пределами научной лаборатории.