Виктор Аллахвердов - Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

Работа психологической памяти более похожа на работу археолога, старающегося восстановить прошедшее по сохранившимся разрозненным обрывкам, совершая на этом пути как удивительные открытия, так и не менее показательные ошибки. Аналогичную метафору использует Ж. Пиаже: «память работает по тому же принципу, что и историк, когда он дедуктивно реконструирует прошлое по неполным историческим свидетельствам». [157] Пиаже Ж. Аффективное бессознательное и когнитивное бессознательное. // Жан Пиаже: теория, эксперименты, дискуссии. М., 2001, с.258. Об этом же говорит Ф. Джонсон-Лэрд: «Возможно, что воспроизведение текста по памяти в большой мере является активной реконструкцией". [158] Джонсон-Лэрд Ф. Процедурная семантика и психология значений. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII: "Когнитивные аспекты языка". М., 1988, с.234. Для социальных психологов, никогда, по счастью, не интересовавшимися процессами следообразования и не упоминающими о них, это утверждение настолько банально и настолько хорошо экспериментально подтверждено, что входит почти во все учебники. Вот, например, пишет Э. Аронсон: «Человеческая память по своей природе является прежде всего ( ре)конструирующей … Мы не записываем буквальную трансляцию прошлых событий, подобно магнитофону или видеомагнитофону {словечком "мы" Аронсон, не замечая этого, противопоставляет нашу психологическую память памяти физиологической – В.А .}, а вместо этого воссоздаем многие наши воспоминания из кусочков и частей, которые можем вспомнить , а также из ожиданий того, что должно было быть». [159] Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию. М., 1998, с.162. Ф.Д. Горбов, впрочем, считает, что реконструкция начинается ещё раньше – в процессе формирования записи в памяти: «воспоминание, – пишет он, – это всплывание когда-то образовавшейся внутренней модели на арене сознания». [160] Горбов Ф.Д. Я – второе Я. М. - Воронеж, 2000, с.25. Гг. физиологи и аристотелианцы, как процесс реконструкции может быть описан в терминах отпечатков?

Заучивание – это, прежде всего, процесс психологический, когнитивный. Запоминаемый материал анализируется, в нём выделяются редкие и неожиданные элементы, сами элементы группируется по смыслу, применяются различные мнемотехники, например, строятся разнообразные ассоциации. Все эти (и многие другие) когнитивные операции возможны только в случае, если запоминаемый материал уже хранится в физиологической памяти, иначе не с чем эти операции осуществлять. Но тогда – генеральная головоломка для любой теории заучивания – в чём смысл заучивания? Что именно делает сознание в процессе заучивания? Поразительно, но все теории делают вид, будто не замечают, что сознание имеет наглость – конечно, с существующих точек зрения, – влиять на этот процесс. А ведь теоретики часто говорят о преимуществе произвольного, т.е. сознательного, запоминания над непроизвольным – но что именно делает сознание со всем своим произволом для запоминания? Нет внятного ответа. В огромном количестве работ (особенно это было характерно для советской психологии) подчёркивается значение деятельности в процессах запоминания и воспроизведения. Однако роль сознания, организующего эту деятельность, почему-то даже в этих работах толком не обсуждается.

Для объяснения необходимости в заучивании информации используются сплошь мифологические построения. Зачастую всё объясняется существованием сугубо гипотетических ненаблюдаемых физиологических процессов, якобы с неизбежностью ведущих к забыванию. Так, например, вводится представление о самоисчезающем следе памяти. И, тем самым, постулируется существование специального физиологического механизма, предназначенного исключительно для уничтожения записей в памяти. Это предположение нарушает принятый в естественных науках принцип рациональности, в соответствие с которым природа никогда не создает монстров, специально созданных исключительно для того, чтобы ухудшать положение дел. Самое поразительное, что утверждение о самоисчезающем следе постулируется одновременно с признанием того, что в ( физиологической ) памяти хранится вся поступающая информация, да ещё с отметкой о времени ее поступления! [161] Соколов Е.Н.Механизмы памяти. М., 1969, с.5. В итоге, чтобы согласовать сделанное абсолютно невероятное предположение с фактами, с очевидностью ему противоречащими, приходится разрабатывать несколько вариантов этой идеи.

Вариант первый – теория дискретного угасания. Теоретики утверждают, что след от запоминаемого материала всегда остается в памяти, но ненадолго. Через весьма небольшое время он полностью исчезает (след в этом варианте подчиняется закону «всё или ничего», т.е. он или есть, или его нет). Так возникают ничем не обоснованные гипотезы типа хранения информации в самоисчезающей реверберации (циркуляции) импульсной активности по замкнутым нейронным цепям. И эти гипотезы сохраняются, продолжают излагаться в учебниках, несмотря на то, что « на основании фактовучастие реверберационных процессов в механизмах памяти многими авторами полностью отрицается. Экспериментальные данные в пользу такого механизма памяти пока (!? курсив мой - В.А.) отсутствуют». [162] Данилова Н.Н., Крылова А.Л. Физиология высшей нервной деятельности. М., 1989, с.156. Предполагается, что циркуляция импульсной активности в ответ на стимуляцию снижается во времени, а затем полностью исчезает. Предполагается также, что следы в памяти тоже со временем затухают и исчезают. Отсюда делается вывод: (гипотетические) следы кратковременно хранятся с помощью (гипотетической же) циркуляции. Логика этого вывода такова: раз предполагается, что и следы, и циркуляция исчезают, то, значит, они характеризуют один и тот же процесс. Вывод логически опасный: из того, что " за окном идёт дождь и рота солдат ", не следует, что дождь и рота – это одно и то же. Гипотезы, подобные гипотезе о влиянии исчезающей реверберации на исчезновение следа, потому и создаются, что удовлетворяют потребность в придании смысла исходно нелепому предположению. В компьютерных технологиях подобные механизмы конструируют разве только поклонники вирусов.

Далее утверждается, что в результате многократных предъявлений одних и тех же знаков след хранится дольше. Почему? А потому, мол, что он становится прочнее . Этого представления об упрочнении, якобы, уже достаточно, чтобы считаться достойной теорией. К сожалению, эта замечательная теория – даже в таком своем жалобном виде – умудряется противоречить фактам. Например, иногда информация с одного предъявления хранится в памяти неограниченное время, а иногда исчезает почти мгновенно. По прошествии времени какая-то часть прочно заученной информации сохраняется, но какая-то всё же забывается. Как сохранить гипотезу? Для объяснения всего этого теоретики были вынуждены ввести дополнительное допущение: та информация, которая воспроизводится, всегда упрочивается путем внутренних повторений, даже если эти повторения никак не наблюдаются, и сам человек о них ничего не знает (!). Р. Клацки пишет об этой версии так: «Повторение освежает хранящуюся в кратковременной памяти информацию, чтобы предотвратить ее забывание, и переводит информацию о повторяемых элементах в долговременную память, повышая тем самым прочность долговременных следов». [163] Клацки Р. Память человека. Структура и процессы. М., 1978, с.86. Красиво, абсолютно не проверяемо, но самое главное – ничего не объясняет.