Виктор Аллахвердов - Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

В силу разных обстоятельств психологи ведут себя по отношению к естественным наукам двояко: либо стараются заискивать перед ними и неуклюже им подражать, либо, наоборот, огульно обвиняют эти науки во всех бедах своей науки. При этом зачастую и те, и другие плохо себе представляют, перед чем, собственно, они заискивают и что именно обвиняют. Тут ещё постпозитивисты объявили стандартное представление о естественной науке мифом, а постмодернисты пошли намного дальше и уже саму истину – цель естественной науки – признали продуктом мифотворчества. Наверное, пришла пора отказаться от многих давно сложившихся иллюзий, но при этом – я убеждён – следует сохранить надежду на развитие психологии как, в первую очередь, естественной науки.

Проблема отнесения психологии к определенному типу наук может показаться читателю далекой от его интересов. Он, возможно, уже привык относиться к психологии как к науке гуманитарной, а то и вообще воспринимает её как практическое искусство. Что же ему обсуждать? Но, думаю, даже в этом случае психологу полезно отнестись к фактам из истории естественной науки как к фактам, связанным с познавательной деятельностью чрезвычайно любопытных людей, называемых естествоиспытателями. Недаром выдающий физик В. Гейзенберг писал, что естествознание «есть часть взаимодействия между природой и нами самими». [304] Гейзенберг В. Физика и философия. М., 1963, с.57. Разве само по себе изучение этого взаимодействия не есть задача психологии? Анализ процедур научного познания, к тому же, позволяет выявить накопленный в различных науках опыт распутывания гносеологической проблемы, т.е. понять, как ученые умудряются свои придуманные в сознании теории сопоставлять с непосредственно не доступной сознанию реальностью.

Наконец, когнитивисты недаром стали рассматривать всю психическую жизнь, включая и эмоциональную, и мотивационную ее составляющие, как предопределенное логикой познания. Уже Ж. Пиаже говорит о ребёнке как об исследователе, проводящем эксперименты над миром. А Дж. Келли предлагал истолковывать человека не как биологическое существо, насыщенное биологическими нуждами, сексуальными побуждениями и пр., а как учёного , предсказывающего ход событий, имеющего свои теории, проверяющего свои гипотезы и оценивающего свои экспериментальные доказательства. [305] Келли Дж. Теория личности. Психология личных конструктов. СПб., 2000, с.13-14. Если исходить из такой позиции, то можно извлечь немалую пользу для психологических построений от анализа того, как в реальности действуют ученые.

Мой опыт выступлений в самых разнообразных аудиториях показывает, что представителей различных научных профессий обычно волнуют разные вопросы. Математики чаще спрашивают, откуда вытекает сделанное высказывание. Естественники – что из этого высказывания следует такого, что можно было бы экспериментально проверить. Философы – насколько сделанное высказывание соотносится с текстом NN (здесь может стоять имя любого автора и, что удивительно, вне зависимости от темы сообщения). Студентов же чаще всего волнует, как всё это можно применить на практике. Этот опыт давно убедил меня, что разные науки дают ответы на разные вопросы и что правила игры в одних науках существенно отличаются от правил, принятых в других науках.

Само деление наук может быть осуществлено по разным основаниям. Любят, например, классифицировать науки по объекту изучения: мол, есть науки о природе – естественные науки, науки о человеке – гуманитарные науки и науки об обществе – социальные науки. Подобное деление, на мой взгляд, не имеет никакого прагматического смысла. Но самое главное, далеко не каждую науку можно отнести к одному из указанных классов. Правильно ли я понимаю, что, в соответствии с данным определением, ветеринария и зоопсихология – это естественные науки, медицина и психофизиология – гуманитарные, а эпидемиология и судебная психиатрия – больше "тянут" на социальные? Бред какой-то получается. А что за науки тогда философия, лингвистика, агрономия или даже шекспироведение? Какой наукой является математика, удачно определяемая Е. Вигнером как "наука о хитроумных операциях, производимых по специально разработанным правилам над специально придуманными понятиями" [306] Вигнер Е. Этюды о симметрии. М., 1971, с.183-184. ?

Я полагаю, что демаркационная линия между разными науками должна находиться в той же плоскости, где проходит разграничение между научным и ненаучным знанием. Иначе говоря, разделение наук должно опираться на основания, близкие к тем, по которым проводится различение Науки и не-Науки вообще. Научная деятельность, кстати, составляет лишь незначительную часть от всей человеческой деятельности, и существует много замечательных вещей, которые не являются Наукой. Проблема демаркации обсуждалась многими методологами науки. Предлагались разные варианты ее решения, однако однозначного всеми приемлемого решения не существует. Попробую изложить свой взгляд на эту проблему.

Задача определения границ научного знания была осознана как задача первостепенной важности только в ХХ в., хотя К. Поппер и называл её «центральной проблемой теории познания» со времен Канта. [307] Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983, с.55. Так, например, ещё для Г. Спенсера эта проблема практически не имела смысла. Он писал: «Нигде нельзя провести черту и сказать: “здесь начинается наука”». [308] Спенсер Г. Основные начала. СПб., 1899, с.10. Впрочем, уже Э. Мах ввёл критерий для различения: научное знание – это такое знание, которое подтверждается в опыте, верифицируется . И всё-таки лишь расцвет тоталитарных идеологий в 20-30-х гг., объявивших себя единственно истинными и судивших с идеологических позиций самоё научное знание, побудил ученых провести жёсткий водораздел между идеологией и метафизикой с одной стороны, и подлинной наукой – с другой. Логические позитивисты (М. Шлик, Р. Карнап, Г. Райхенбах и др.) сформулировали ряд принципов, по которым естественнонаучное знание отличается от метафизических рассуждений. Среди них: принцип сведèния научного знания к эмпирическому базису (т.е. к фактам наблюдения); принцип эмпирической подтверждаемости (верифицируемости) высказанных утверждений; принцип устранения субъекта из результата научного познания (из этого принципа, в частности, следует признание эквифинальности научного знания – подлинно научное знание не должно зависеть от истории его получения); принцип неизменности во времени критериев научности; и т.д. [309] См. Порус В.Н. «Проблема демаркации» в культурном контексте эпохи. // Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. М., 2002, с.282.