Люсьен Леви-Брюль - Сверхъестественное в первобытном мышлении

Если ребенок остается в живых, т. е. если его рождение по каким-нибудь соображениям не «отсрочено», то его благополучие, в силу мистической сопричастности, зависит от того, что делают отец и мать, от пищи, которую они едят, от их работы, отдыха и т. д. Мы знаем, какие предосторожности соблюдаются в этом отношении родителями. Для того чтобы ребенок вышел из этого периода, когда жизнь его еще не определена, как не определена и смерть человека, испустившего дух, необходимо прежде всего, чтобы он получил имя во время более или менее сложной церемонии. Другими словами, необходимо определить, кто он такой. Ибо дело здесь вовсе не в том, чтобы выбрать ребенку имя. Ребенок, явившийся в мир, — перевоплощение определенного предка; следовательно, он наперед имеет имя, и вот его-то и важно узнать. Иногда оно открывается при помощи какого-нибудь внешнего знака, отметины на теле. «У шамаров я встретил обычай, который известен под названием ботлагана. Перед тем как придать погребению важного члена семьи, шамары имеют обыкновение делать отметку на трупе либо при помощи ghe, либо маслом, либо сажей: когда впоследствии в семье рождается ребенок, то тело его осматривают, чтобы определить, не имеется ли на нем такой отметины. Если ее находят, то ребенка считают перевоплощением этой жизни».

Чаще всего, однако, прибегают к гаданию. Родители призывают колдуна, знахаря или шамана, короче говоря, человека, признанного способным открывать мистические партиципации. На западном побережье Африки «покойники часто возвращаются на землю и снова рождаются в семье, к которой они принадлежали в предыдущем существовании. Мать всегда посылает за бабалово , чтобы тот сообщил ей, какому предку принадлежит дух, одушевляющий ее новорожденного ребенка: бабалово никогда не отказывается дать матери ответ. Когда этот важный момент установлен, бабалово указывает родителям, что ребенок во всех отношениях должен будет походить поведением и образом жизни на предка, который вновь оживет в нем. Если, как это часто бывает, родители захвачены врасплох (и ничего не знают о предке), то бабалово сообщает им необходимые сведения». В Новой Зеландии, «когда у ребенка отпадала пуповина, то его несли к жрецу… В ухо ему вкладывали конец вака пакодо ра кау (своего рода маленького идола, имевшего приблизительно 18 дюймов длины, походившего на колышек с резной головкой), для того чтобы в него могло проникнуть мана бога, и жрец произносил следующую формулу: „Жди того, что я произнесу твое имя. Как твое имя? Слушай свое имя. Вот твое имя“. После этого жрец читал длинный список имен предков: выбиралось то имя, при произнесении которого ребенок чихнул…». Точно так же у хондов «рождение празднуется на седьмой день после родов: для жреца и всего селения устраивается празднество. Для того чтобы определить, какое имя лучше всего дать ребенку, жрец опускает в сосуд, полный воды, зерна риса, называя при опускании каждого зерна какого-нибудь умершего предка. По движениям зерен в воде и по наблюдениям, производимым над ребенком, жрец судит о том, какой из предков возродился в лице ребенка, и обычно, по крайней мере у племен Севера, ребенок получает имя этого предка».

Полученное имя не является ни единственным, ни наиболее важным из тех имен, которые будет носить человек. В множестве низших обществ мужчина на каждом этапе жизни получает новое имя, которое служит знаком, мистическим носителем новой, устанавливающейся для него сопричастности: он получает новое имя и во время посвящения, и при заключении брака, и при убийстве первого врага, скальпом которого завладел, при поимке определенной дичи, при вступлении в тайное общество, при получении высшей степени и т. д. Первое имя, которое дается человеку обычно через очень короткое время после рождения, становится, таким образом, просто своего рода записью его мистического гражданского состояния. Это лишь начало определенного, оформленного существования. Отныне человек имеет признанное место в родовой или общественной группе. Он представляет собой члена, который был в полной мере сопричастен данной группе в прошлом и имеет право в такой же мере быть ей сопричастным в будущем, когда пройдет через необходимые церемонии.

В течение долгого периода, который продолжается чаще всего с раннего детства до половой зрелости или по крайней мере до посвящения, подрастающие дети почти целиком предоставлены матерям. Мужчины совершенно не занимаются девочками, мальчиков они только обучают в форме игры тому, что впоследствии станет их серьезным занятием: изготовлению и обращению с оружием и орудиями. Дети, которых, впрочем, очень любят и балуют, еще не совершенные члены общественной группы. Они пребывают в стадии, соответствующей той, которая протекает между первыми погребальными обрядами и заключительной траурной церемонией, когда покойник не стал еще совершенным, ибо его тело или по крайней мере плоть еще не окончательно разложились и не совсем сошли с костей. Так и ребенок в течение времени, пока его тело находится в процессе роста и формирования, не является окончательно рожденным. Личность его еще не закончена.

Для того чтобы ребенок достиг состояния совершенного мужчины, недостаточно, чтобы он стал зрелым в половом отношении и взрослым. Зрелость тела — необходимое, но недостаточное условие. И даже не самое существенное условие. Наиболее важное значение здесь, как и в других областях, сообразно с ориентацией пра-логического мышления, имеют мистические элементы, действия, обряды, церемонии, которые должны сделать молодых людей сопричастными самой сущности тотема или племени. Не пройдя через посвящение, индивид, каков бы ни был его возраст, всегда будет числиться среди детей. Об этом свидетельствует множество фактов; вот некоторые из них, заимствованные из собрания, опубликованного Уэбстером. «Я заметил, — пишет Файзон, говоря о фиджийцах, — что старик Вайнимала не делал никакого различия между непосвященными мужчинами и детьми. В своем рассказе он соединял всех их под именем коирана : они дети». Один старый туземец из Уэст-Кимберлея сказал другому наблюдателю, что до операции подрезания (которая совершается через пять лет после обрезания) мальчики — то же, что «собаки или другие животные». Гоуитт был свидетелем знаменательного факта во время церемонии, называемой кадйавалунг , при которой он присутствовал. На стоянке туземцев гостили тогда двое или трое мужчин из племени бидуэлли с женами и детьми, кроме них был еще мужчина из племени крауатун курнаи с женой и ребенком. Когда церемонии начались, то ушли все гости, за исключением одного, так как ни бидуэлли, ни крауатун курнаи не имели церемоний посвящения и, следовательно, никогда не сделались мужчинами.