Чарльз Тарт - Измененные состояния сознания

Начнем с того, что есть тип мистического переживания, который не поддается передаче словами по той причине, что, вероятно, основан на примитивных воспоминаниях и связан с фантазиями превербального (инфантильного) или невербального чувственного опыта [9] Шехтель (Schachtel, 1959, р. 284) считает, что раннее детство — постмладенческий период — не поддается запоминанию по структурным причинам: «Это не просто подавление специфического содержания, например, первого сексуального переживания, которое относят к обшей детской амнезии; в формировании категорий (схем) памяти, не представляющих собой подходящие механизмы для приобретения и воспроизведения опыта такого качества и глубины, какие свойственны раннему детству, отражается биологически, культурно и социально обусловленный процесс организации памяти». Из этого по аналогии следует, что вербальные структуры здесь «не уместны». . Некоторые отчеты мистиков, в которых описано состояние, когда их охватывало блаженство, любовь к Богу, очень напоминают прототипное «недифферицированное состояние», единение младенца и груди, на которое делают особый акцент психоаналитические объяснения мистического феномена. В действительности наиболее вероятным кажется, что подобные ранние воспоминания и фантазии могут повторно переживаться как следствие а) регрессии мыслительных процессов, вызываемой отречением и созерцательной медитацией и б) активации инфантильных устремлений, стимулируемых религиозными проекциями — «Господь милостлив и вознаградит детскость перманентной эйфорией» (Moller, 1965, р. 127). Кроме того, условия функциональной сенсорной изоляции, связанные с мистической подготовкой, могут способствовать активации воспроизведения подобных воспоминаний с повышенной яркостью (Suraci, 1964).

Другой тип точно так же невыразимого мистического опыта поразительно отличается от первого — а именно, откровение является слишком сложным, чтобы его вербализовать. О подобных переживаниях часто сообщают те, у кого мистический опыт был вызван наркотиками. В подобных состояниях человек открывает смысл и связи многих сторон жизни: он осознает одновременно много уровней и «понимает» тотальность существования. Вопрос, является ли это знание истиной или это только иллюзия, остается без ответа; тем не менее, когда возникает подобное многоуровневое понимание, становится трудно — почти невозможно — объяснить его словами. Простой язык структурирован так, чтобы следовать за логическим развитием идеи, и он может абсолютно не подходить для выражения переживания, затрагивающего огромное множество концепций одновременно. Уильям Джеймс предположил, что «состояния мистической интуиции могут быть только очень внезапными и сильно расширять обычное поле сознания». Тем не менее мистическое откровение может быть невыразимым не только из-за внезапного расширения сознания, о котором говорит Джеймс, но также из-за новой вертикальной организации понятий [10] Сходное разграничение касается и «вертикального» слушания музыки, которое провел Эренцвейг (Ehrenzweig, 1964, pp. 385–387). . На пример, после прочтения «Заката и падения Римской империи» можно осознать громадные перспективы истории цивилизации в том виде, в каком ее воссоздал Гиббон. Этот опыт с трудом можно передать, кроме как через посредство самой книги, и до этой степени он неописуем, и это есть меньшая версия расширенного сознания Джеймса. Представьте, что кто-то читает «Войну и мир» и обретает видение Толстого исторических событий, их детерминированность случайными факторами. И опять это такое переживание, которое трудно выразить без обращения к роману. Теперь представьте, что кто-то может «увидеть» не только каждый из этих образов мира по отдельности, но также их параллельные соотношения друг с другом и перекрестные связи между отдельными понятийными структурами. Затем добавьте в этот понятийный ряд биохимическую перспективу, представленную в «Пригодности окружающей среды» (The fitness of the Environment, Henderson, 1958) — работе, которая коснулась, кроме прочего, уникальных, жизненных свойств молекулы воды. Тогда вертикальное взаимодействие всех этих экстенсивных схем может действительно оказаться за пределами вербального выражения, вне обычных концептуальных возможностей — другими словами, невыразимость становится понятной.

Третий тип невыразимых переживаний был назван выше подготовленным-трансцендентным мистическим опытом. Автор «Облака незнания», св. Иоанн Креста, Уолтер Хилтон и другие очень по-особому описывают новый перцептивный опыт, исключающий ощущения тепла, прохлады, видения или любой другой элемент знакомого сенсорного или мысленного опыта. Они подчеркивают, что опыт происходит вне обычных сенсорных путей, идей и воспоминаний. Я уже говорил, что они описывают это состояние определенно не бессодержательным и не пустым, а наполненным интенсивным, глубоким, ясным восприятием, которое они считают окончательной целью мистического пути [11] Эренцвейг (Ehrenzweig, 1964, р. 382) предполагает, что причина мистической «незаполненности кроется в структурной ограниченности:…подлинная мистическая молитва остается пустой, если не заполнится ярким переживанием… Это полная пустота… Это прямой результат неудачи нашего сознания собрать образы, формирующие более примитивные уровни дифференциации… Обязанные их несовместимым размерам (эти образы), они исключают друг друга на пути к сознанию и таким образом вызывают на поверхности нашего опыта незаполненный «абстрактный» образ, все так же переполненный бессознательной фантазией». . Если считать их описание феноменологически точным, то сталкиваешься с проблемой: как объяснить природу такого состояния и процесса, в котором оно возникает? Придерживаясь представленной выше гипотезы, я полагаю, что подобные переживания являются результатом деятельности новой способности восприятия, реагирующего на измерения совокупности стимулов, прежде игнорируемых или скрытых от осознания. Для подобных мистиков отречение ослабляет и временно устраняет обычные объекты сознания как фокус сознавания. Созерцательная медитация ломает логическую организацию сознания. В то же время мистик явно мотивирован на восприятие чего-то. Если все же существуют не проявляющиеся и неиспользуемые перцептивные способности, при таких условиях они, по-видимому, должны мобилизоваться и начать работать. Опыт восприятия, который, таким образом, имеет место, выходит за пределы привычных вербальных или сенсорных ссылок. Это неидентифицируемо, а потому неописуемо. Высокая ценность, наполненность смыслом и глубина, о которых говорят в связи с такими переживаниями, предполагают, что возможности подобного восприятия отличаются от возможностей нормального сознания. Потеря «себя», характерная для трансчувственного опыта, показывает, что новая модальность восприятия не связана с рефлексивным сознаванием — «я» нормального сознания временно бездействует.