Алексей Редозубов - Мозг напрокат. Как работает человеческое мышление и как создать душу для компьютера

Собственно говоря, после всего того, что мы сказали об устройстве мозга, несложно понять, насколько несостоятельны подобные попытки объяснять характер человеческих отношений. И из тех же соображений совершенно понятно существование таких попыток.

Особо стоит поговорить об измерении интеллекта.

Интеллект (от лат. intellectus — «понимание», «познание») — общие способности к познанию, пониманию и разрешению проблем. Понятие «интеллект» объединяет все познавательные способности индивида: ощущения, восприятия, памяти, представления, мышления, воображения (Азимов, и др., 1999).

Видно, что интеллект включает в себя практически все свойственные работе мозга составляющие. Проблема — в том, как измерять столь комплексное явление. Сначала решили просто отсортировать задания — от самых простых к самым сложным — и подсчитать процент правильных ответов, даваемых различными группами людей. Французский психолог Альфред Бине проделал этот эксперимент c детьми. Такой подход в итоге привел его к концепции ментального (умственного) возраста, в соответствии с которой он начал группировать тесты, обычно успешно выполняемые трехлетними детьми, на трехлетнем уровне, выполняемые четырехлетними — на четырехлетнем уровне и т. д. С помощью понятия «ментальный возраст» он мог перевести интеллект в количественный показатель. К примеру, если девятилетний ребенок справлялся только с семилетним уровнем, то это означало, что его ментальный возраст соответствует ребенку семи лет. Оставалось только поделить ментальный возраст на хронологический и умножить на 100. В результате получался коэффициент интеллекта КИ (всем известный как IQ).

Развивая идеи Бине, уже упоминавшийся Ганс Юрген Айзенк создал достаточно удачную и удобную тестовую модель, которая до сих пор находит широкое применение. Айзенк предложил серию из восьми тестов (в каждом по сорок задач), причем каждый представляет собой единое целое и может использоваться независимо от остальных семи. Вначале — задачи наиболее легкие, а в конце — наиболее трудные. При этом ставилась цель затронуть разные способности испытуемого: умение оперировать словами, числами, геометрическими образами, осуществлять поиск закономерностей. Иначе говоря, делалась попытка в рамках единого теста выявить вербальный и невербальный интеллект. По количеству правильных ответов, данных за тридцать минут, отведенных на тест, определялся коэффициент интеллекта IQ.

И все-таки можно ли с уверенностью сказать, что человек, набравший сто сорок баллов по Айзенку, гораздо умнее того, кто ограничился цифрой сто? Нет, слишком уж много важного для «понимания» мира «осталось за бортом» этого теста. Иногда говорят, что единственное, что показывает IQ, это способность человека успешно решать тесты на IQ.

Однако не стоит и отбрасывать его результаты. IQ — очень полезный в практическом использованиии критерий. Статистические зависимости, связанные с IQ и успешностью человека в той или иной сфере деятельности, достаточно значимы. Не следует трактовать IQ как догму, как окончательный показатель способностей человека. Но надо помнить, что, чем выше IQ, тем больше вероятность успеха при решении интеллектуальных задач, не связанных с творчеством.

Насколько можно полагаться на IQ, видно из следующего примера.

При тестировании большого числа людей методом Айзенка и методом Равена выяснилось, что коэффициент корреляции Пирсона между результатами тестирования составляет порядка 0,6 (проект IQRate). Квадрат этой величины показывает, какой процент изменчивости объясняет один результат для другого. В нашем случае это 36%, то есть 64% разброса этих явлений не объясняются друг другом.

Аналогичная величина может быть использована для оценки того, насколько IQ «объясняет» успешность в той или иной деятельности.

Еще раз вспомним, как происходит восприятие. Информация из внешнего мира поступает на нейронные сети древнего мозга, в которых происходит первичное восприятие явления, его дифференциация на огромное количество составляющих — элементарных понятий внутреннего языка. Уже на базе этой картины происходит последующее распознавание, которое осуществляет память человека. Узнавание происходит в случаях, когда повторяются элементы уже пережитого воспоминания. Из набора первичных и более сложных понятий формируется база для активации сложных комплексных ассоциаций. Происходит распознавание сложных явлений во всей их многогранности.

Если на каком-либо этапе происходит «сбой», то есть понятия внутреннего языка, необходимые для распознавания явления, отсутствуют или «неудачно» сформированы,— явление остается нераспознанным или распознанным «неправильно».

Самый очевидный пример — восприятие речи на иностранном языке. Мы слышим речь, выделяем отдельные слова, может быть даже встречаем, знакомые, но полного распознавания не происходит. Надо сказать, что все люди имеют определенные «провалы» в своем восприятии окружающего мира. Часть таких «провалов» — следствие врожденных особенностей восприятия: кто-то очень тонко воспринимает запахи, кто-то различает запахи постольку-поскольку, кто-то нечувствителен к ним вообще. Другая часть «провалов» определяется «недостатком обучения» и, соответственно, невозможностью полноценного распознавания. Так, позиция на шахматной доске для человека, который не играет в шахматы, вызовет только узнавание самой игры — «шахматы», для опытного игрока она скажет, как долго идет игра и на чьей стороне перевес, а гроссмейстер, возможно, вспомнит саму эту позицию, если она — из известных партий, и скажет, как она продолжилась и кто победил.

Собственная нечувствительность к какому-либо явлению человеком обычно не осознается. То есть по косвенным проявлениям — реакции окружающих, своему опыту («что-то здесь должно быть») — человек может понять, что он чего- то не замечает, но сам он «остается слеп». Во многих случаях такая слепота может привести к агрессии: человек начнет доказывать, что «здесь ничего нет», не смиряясь с фактом, что он сам чего-то может «не видеть».

Суть явления хорошо иллюстрируют аналогии, связанные со зрением. Люди, страдающие дальтонизмом, не различают один или несколько цветов. Они не могут дифференцировать изображения, разница которых основана на этих цветах, для них такие изображения одинаковы. Во многих ситуациях это не критично. Но если задуматься, что для дальтоника красный и зеленый сигнал светофора выглядят одинаково, то все становится не так безобидно. Джон Дальтон, который впервые описал один из видов цветовой слепоты на основании собственных ощущений в 1794 году, до двадцати шести лет не знал о своей особенности (Dalton, 1798). Почти все люди на протяжении всей жизни не отдают себе отчета в том, что «слепы» в каких-то вещах.