Алексей Редозубов - Мозг напрокат. Как работает человеческое мышление и как создать душу для компьютера

Нечувствительность к какому-либо элементу спектра иногда не означает невозможность для человека «понять» явление. Он может после разъяснения сказать: «Да, вы правы». Однако самостоятельно, при просмотре фильма, на фоне «зашумленности» другими элементами он не выделяет и не распознает это явление.

Просмотр фильма — это постоянное восприятие того, что происходит на экране, формирование текущего представления и эмоционального фона. В меру своего таланта авторы фильма закладывают в него ситуации, которые должны вызывать у зрителя те или иные эмоции. Собственно говоря, сила и «красота» такого «эмоционального коктейля» и определяет «качество фильма».

Но случается, что:

- зрителю не удается распознать какие-либо элементы — не возникает и нужная эмоция;

- создатель и зритель различаются в своей системе эмоциональных оценок — восприятие зрителя, возникающие у него эмоции отличаются от замысла авторов;

- распознается «фальшь», зритель видит несоответствие, на которое не обратили внимание создатели,— на место эмоции, на которую они рассчитывали, приходит другая, скорее всего, негативная;

- долго не возникает никаких эмоций — срабатывает соответствующий рефлекс, и нам становится скучно.

Так как зашел разговор о кино, опишу причину различного восприятия человеком просмотра фильмов в кинотеатре и по телевизору.

Если не брать во внимание «атмосферу» просмотра, то разговор можно вести о том, что в кинотеатре зритель как бы «погружается в экран». Результатом этого «погружения» становится совсем другое восприятие изображения — субъективно отличное от того, как воспринимается телевизионная картинка. Объяснение этому явлению попытался дать в книге «Занимательная физика» еще Я. И. Перельман. Перельман заметил, что даже в кинотеатре фильм при просмотре на разных рядах воспринимается по-разному, и связывал это с соблюдением пропорций в системах «пленка—объектив», «экран—зритель» (Перельман, 1979).

В свое время мною были проведены опыты, достаточно полно, как мне кажется, объясняющие «эффект кинотеатра». Испытуемым предлагалось посмотреть фрагмент фильма на проекционном экране, изображение на котором создавалось DLP-проектором. Расстояние до экрана менялось, и испытуемые отмечали, присутствует или нет «эффект кинотеатра». Каждый из испытуемых четко фиксировал, что на определенном приближении к экрану он «проваливался в изображение». Показательно, что в тот момент, когда наступал «эффект кино», все испытуемые начинали видеть на изображении «радугу», которой раньше не замечали.

Картинка в DLP-проекторе формируется за счет отражения потока света от микрозеркальной матрицы, где огромное количество способных колебаться микрозеркал либо отражают упавший на них свет в сторону объектива, либо уводят его в сторону. Для формирования цветного изображения перед матрицей вращается диск с фильтрами разных цветов. В результате на экран за время прохождения одного кадра успевает спроецироваться последовательно три изображения разных цветов (красного, синего и зеленого), которые и воспринимаются зрителем как полноцветная картинка. Если на таком изображении зритель резко переведет взгляд, то произойдет следующее. За время перевода взгляда на экране успеет смениться порядка десяти кадров, или тридцать фрагментов разных цветов. В момент движения зрачка будут фиксироваться все эти разноцветные фрагменты и их сочетания. Зрителем это воспринимается как промелькнувшая на изображении радуга.

Получается, что момент наступления «эффекта кино» совпадает с моментом, когда зритель начинает активно следить за изображением, постоянно переводя взгляд. Судя по всему, это соответствует тому, как происходит «разглядывание картинки в жизни», когда такая «картинка», по сути, окружает «зрителя». При просмотре же фильма на телеэкране в поле зрения находится сразу все изображение, и перевода взгляда не требуется, зрачок малоподвижен. Фильм вроде бы тот же, а ощущение — другое.

Еще раз мы приходим к выводу, что нам только кажется, будто мы видим отчетливо весь окружающий мир. В действительности поле зрения, в котором мы в состоянии различать объекты, сравнительно невелико.

Проведите простой опыт. Поставьте перед собой руку с разведенными пальцами. Расположите ее сантиметрах в двадцати от глаз. Смотрите прямо перед собой, а руку отведите в сторону градусов на 45 от направления взгляда. Вы, возможно, будете удивлены тем, что не сможете сказать, сколько на руке пальцев.

Вот мы и подошли к очень интересному явлению — к красоте.

Мы снова столкнулись с неочевидным явлением и опять задаем себе вопрос: является ли это явление «новым качеством» или же оно может быть разложено и описано в уже существующих терминах. Я утверждаю, что в терминах, которые введены в этой книге, можно полностью описать и явление «красоты».

Сначала убедимся в простом факте: мы называем красивым все то, что вызывает у нас любые положительные эмоции. Мы с равным успехом применяем термин «красиво» к совершенно разным явлениям. Общее между ними — это схожесть положительной эмоциональной оценки.

Например:

- Красивая женщина

- Красивая вещь

- Красивый пейзаж

- Красивая фраза

- Красивый поступок

- Красивая идея

- Красивая формула

- Красивое решение

Так можно перечислять еще очень долго.

Во всех случаях причина возникновения положительной эмоциональной оценки — разная. Различна и сила возникающих эмоций. Обычно «истинно красивыми» мы называем те явления, при восприятии которых сила эмоций превосходит некий порог.

Собственно говоря, многообразие причин, которые могут вызвать положительную оценку, и является основной причиной некоторого мистифицирования понятия «красота». Людям свойственно привлекать для объяснения «высшие силы», когда они не могут разобраться в сложном явлении. В случае понимания феномена красоты вся сложность заключается в том, что проявлением этого ощущения мы обязаны не одному, а множеству рефлексов, срабатывающих в самых разных обстоятельствах.

Чтобы убрать налет мистики, разберем несколько примеров.

Вкус пищи. «Загадочность» происхождения ощущения красоты, возможно, станет понятнее, если проследить происхождение вкусовых ощущений. Мы рождаемся со способностью различать вкус пищи. Некоторая пища кажется нам вкусной, некоторая — нет, что-то мы воспринимаем как съедобное, что-то — нет (кстати, во многом похоже работает обоняние, которое помогает нам делать заключение о «ценности» пищи по запаху). Языковые рецепторы чувствительны к различным химическим соединениям. Сочетания срабатывания рецепторов позволяют нам судить о вкусе еды. Теперь вспомним о естественном отборе и представим себе нашего далекого предка. Допустим, случайная мутация приводит к тому, что некий вкус воспринимается как «хороший», съедобный. Если это вкус того, что действительно годится в пищу, то его рацион обогащается еще одним блюдом, и он получает конкурентное преимущество перед другими. Если это вкус чего-то ядовитого, то долго такой предок не проживет, да и нашим предком не станет. Таким несложным образом естественный отбор сформировал язык — инструмент, который позволяет нам различать пищу пригодную и полезную и то, что в рот брать не стоит. Ощущения, которые замыкаются на пригодную пищу,— ощущения «вкусно». Вкусную пищу мы легко можем назвать «красивой на вкус».