Андрей Курпатов - 7 настоящих историй. Как пережить развод

– Я сама не понимаю…

Несколько часов кряду Марина умоляла Юлю, стояла перед ней на коленях, плакала, просила оставить Влада. Но все тщетно. Пыталась играть на ее материнских чувствах – у Юли тоже двое детей: «У тебя же тоже дети! Как можно их без отца оставить?!» Юля оставалась непреклонной.

– Ну и о чем договорились? – спрашиваю я у Марины.

– Она мне сказала: «Я женщина, я хочу любви и счастья». У меня все перед глазами поплыло, голова закружилась, стала сознание терять. Чувствую – руки, ноги отнимаются. Думаю: сейчас умру! Юля помчалась за соседкой, она – медсестра. В общем, кое-как привели меня в чувство. Но перед уходом я ей сказала: «Как хочешь, я жить не буду, и моя смерть будет на твоей совести. И мои дети останутся на тебе».

– Вот так, театрально: «Я помру, а тебе век не отмолиться!» – я специально утрирую. Хочу, чтобы Марина поняла, насколько нарочито и искусственно она выглядела со стороны с этими своими «трагическими» заявлениями. – Не угрожали привидением являться и цепями греметь?

Марина улыбается:

– Что-то вроде того…

Я тоже улыбаюсь:

– Что дальше?

Почему у Марины началось головокружение, возникло чувство потери сознания и «отнялись» (на самом деле – онемели и ослабли) ноги, руки? От эмоционального перенапряжения. Мозг, испытывающий запредельные эмоциональные перегрузки, может сделать ход конем – заставить организм притвориться мертвым. Чтобы тем временем отползти с поля боя подобру – поздорову. Осуществляется эта операция за счет вегетативной нервной системы, регулирующей деятельность наших внутренних органов. Происходит экстренное переключение с симпатического на парасимпатический отделы [1]. И вот такие эффекты!

Но есть и еще одна причина: Марина почувствовала себя слабой – от самого факта измены и предательства, от ощущения безысходности, от понимания своей неспособности хоть как-то повлиять на ситуацию. И не воспротивилась этому чувству, не отогнала его от себя, а напротив – отдалась ему, а оно тут же ее и захватило. Все это могло вылиться в серьезный невроз, затянувшийся на долгие годы! Еще чуть – чуть, и Марина бы уверилась в том, что тяжело больна, и тогда ее из этого психосоматического капкана было бы уже не выдернуть. Поверьте, она была в двух шагах от настоящей ловушки!

Представим себе на секундочку, что Марина уверилась бы в своем недуге (решила бы, например, что у нее что-то с сердцем или с мозгом). Влад стал бы ее жалеть, а Марина только этого в тот момент и ждала. Это бы усилило ее желание быть больной. Причем подсознательно! Марина бы и сама не поняла, почему ей все хуже и хуже становится (несмотря на заявления врачей – «Вы здоровы!»). А все дело – «в волшебных пузырьках»: желании удержать мужа, хотя бы и с помощью своей болезни*. Так что без преувеличения Марина играла в этот вечер с огнем. Но, как выяснилось дальше, она на этом не остановилась…

* Подобные приступы слабости, головокружений, обмороков и параличей могли стать симптомом Марининого невроза. Об этом можно прочесть в моей книге «С неврозом по жизни» («3 роковых инстинкта: жизнь, власть, секс»).

– К приятельнице пошла… – хитро улыбается Марина, отвечая на мой вопрос о своих последующих злоключениях этого вечера.

– Залить тоску – кручину? – иронизирую я.

Бледное лицо Марины зарумянилось:

– Ну чего?.. Она мне сказала: «Надо выводить тебя из ступора». Ничего умнее, чем пойти и купить бутылку водки, она не придумала.

– Она одна пошла?

– Одна…

– А вы чем занимались, пока она ходила?

– Пока она ходила, я нашла у нее всю аптечку… – Марина улыбается, как нашкодивший ребенок. – Валидол, феназепам, но – шпу. Ну и там разное…

– И все съели, так я понимаю? Получи, фашист, гранату, то есть – Юля, конечно! Чтобы неповадно было чужих мужей уводить, устроим показательное самоистребление! Господи, я даже не спрашиваю вас, о чем вы думали, я спрашиваю – чем вы думали?! Вы вообще понимаете разницу между «жизнью» и «семейной жизнью»?! Когда у вас жизнь прекратится, тогда, конечно, не до семьи. Но если у вас семья развалилась, почему надо на всю жизнь покушаться? Вредитель – профессионал?! Террорист – камикадзе?!

– Что-то типа того… – смущается Марина.

– Сколько лет прошло с тех пор?

– Четыре.

– Понимаете теперь, их ведь могло и не быть! – почти кричу я. – Сейчас бы лежали себе на Южном в сырой земле и в ус себе не дули! Страшно?!

– Ну да. Не по себе, – соглашается Марина.

– И я хочу, чтобы вы не мне, я уже насмотрелся на все эти эксперименты с жизнью, а вот всем здесь сказали, – я показываю на участниц нашей группы. – Правильно это – с собой кончать – или неправильно?!

Марина обводит глазами собравшихся:

– Глупость все это. Так, из-за сиюминутной ерунды умереть. Глупо.

Мне важно, чтобы Марина задумалась сейчас о ценности своей жизни. Ведь в течение последних четырех лет, как я вижу, она не жила, а мучилась. Ее сознание занято думами о разводе. Она и спустя четыре года продолжает плакать при одном упоминании о расставании со своим мужем! А тем временем ее жизнь проходит… Необходимо, чтобы Марина задумалась сейчас, на примере этого своего, к счастью, несостоявшегося, самоубийства, о том, что по – настоящему имеет значение – о своей собственной жизни!

– Хорошо, ну и как вы там над своей жизнью измывались? – спрашиваю я.

– Были там у нее какие-то таблетки, но маленький запас… – смеется Марина. – Она когда пришла…

– Хозяйка квартиры – приятельница ваша с бутылочкой? – уточняю я.

– Да, – подтверждает Марина. – Пришла и увидела, что я там на паласе… Побежала за соседом – он военный врач. В общем, промыли мне желудок, что-то дали…

В течение месяца после описанных событий Марина была как в тумане. Она не могла ни есть, ни спать. В голове постоянно возникали картины интимной жизни мужа с его любовницей – Юлей. Какая-то из подруг Марины нашла ей специалиста по иглоукалыванию. Разумеется, толку от этих сеансов было мало, поскольку душевные раны иголками не лечатся. Здесь нужны другие методы и специалисты, а жизнь с помощью иголок и вовсе не поправишь. Но Марина благодаря этим «процедурам» по крайней мере смогла хоть чуть – чуть отвлечься от своих навязчивых мыслей. Сон мало – помалу наладился.

– Он не приходил вообще… – продолжает Марина. – Я стала искать работу. Ну куда у нас можно сунуться, чтобы худо – бедно прожить? В торговлю. Начала работать…

– Стало полегче? Почувствовали, что состояние улучшается?

– Оно не менялось. Все время на корвалоле, валидоле…

– Помогало? – спрашиваю я, понимая, что, конечно, ни эти лекарства, ни иглоукалывание не могли изменить состояние Марины, а тем более ее ощущение от происшедшего.