Анна Фенько - Люди и деньги

Деньги объединяют все народы, невзирая на культурные, религиозные, этнические различия, и дают прочную основу для сравнительного исследования. Причем не в области геополитики или макроэкономики, а в области человеческой психики.

Книга Анны Фенько — одна из первых в стране попыток нарисовать портрет современной России в мировом контексте, пользуясь универсальным измерительным инструментом сегодняшнего мира — условными единицами, рассмотреть человеческие ценности и душевные устремления сквозь призму потребительских привычек. Автор кратко излагает суть самых интересных в западных исследований XX века, посвященных сложным взаимоотношениям людей и денег, и вписывает в этот контекст отечественные научные работы и статистические данные. А это дает возможность понять, куда движется страна, что ей мешает и что ее ждет впереди.

Россия неуклонно превращается в общество потребления. Путь, по которому мы идем, за последние сто лет проделали многие страны, однако мы склонны считать, что наш исторический опыт уникален, а из огромного багажа, накопленного другими странами, безошибочно отбирает только худшее. Ответ на вопрос «почему» обществу еще предстоит искать.

Готовность обладать деньгами и тратить их у всех людей разная: у профессионального шуллера одна, у технички в районном доме культуры другая, у ректора вуза — третья. Они находят разные способы употребления капиталов, по-разному их меняет и внезапное богатство. Точно так же и в разных обществах от степени готовности к обладанию деньгами зависит характер неминуемых перемен и степень их травматичности.

Деньги не только позволяют выжить, но и дают возможность самовыражаться. Способов самовыражения, однако, человечество изобрело не так уж много: гардероб, недвижимость, средства передвижения, путешествия, благотворительность… Что еще? Да почти ничего. Даже бескрайние возможности в действительности жестко ограничиваются удивительной скудостью желаний. А в обществе, где разорвана связь с культурной традицией, а все нематериальные ценности дискредитированы, сбыча мечт и осуществление тайных желаний выглядит особенно безобразно.

Страна подобострастно глядит на «цивилизованный мир», стремительно перенимая манеры и традиции, которые пока еще выглядят подозрительным новоделом. И остается при этом с третьим миром — с его жесткой социальной иерархией, сильнейшим расслоением общества и раздирающей завистью. Преимущество у нас одно — мы не первопроходцы. Мы можем окинуть взглядом чужой опыт и хотя бы осознать, что с нами происходит, благо опыт этот не только проанализирован, но и доступен в популярном изложении на родном языке.

Дмитрий Быков

Однажды в детстве, когда я смотрела этот мультфильм, моя мама сказала очень серьезным, взрослым тоном: «Пожалуйста, если ты заболеешь, не проси слона. Мы с папой не сможем его тебе привести».

В детстве я любила болеть. Можно было не идти в детский сад, мама оставалась дома и готовила что-нибудь вкусное. А пока она готовила, я лежала и слушала пластинки: «Маугли», «Оле Лукойе», «Синюю птицу». Пластинки говорили такими же голосами, что и герои мультфильма, — мама называла их «мхатовскими». Мир вокруг казался мне таким же благополучным, как и буржуазный мир из рассказа Куприна. Вероятно, именно поэтому мне на всю жизнь запомнилось мамино замечание, разрушившее эту иллюзию.

Впоследствии мне не раз приходилось убеждаться в иллюзорности этого благополучия. В мире тотального дефицита проблема была не в том, чтобы раздобыть что-то экзотическое, вроде живого слона, а в том, чтобы купить самые обычные вещи — от курицы до детских колготок. Сейчас как-то уже позабылись многочасовые очереди за длинными парниковыми огурцами или за бананами, почти такими же зелеными, как огурцы. Думаю, что загадочная привязанность москвичей к мороженому в любое время года объяснялась тем, что за ним не было очереди. Во всяком случае, зимой.

Мир красивых, вкусных и модных вещей существовал отдельно — в подарках, привезенных из-за границы; в западных глянцевых журналах; на международных выставках, где иногда можно было увидеть новейшие достижения зарубежного дизайна. Все шили, вязали, передавали друг другу секретные телефоны портних, покупали обувь у спекулянтов. Выглядеть прилично стоило не только денег — это стоило самоотверженных усилий, изобретательности, мастерства, связей, времени. И все равно было не под силу. Все равно какой-нибудь Жерар Филипп приезжал в Москву и скупал в ГУМе советское нижнее белье на забаву парижской публике.

С наступлением перестройки этот серый мир, лишенный разнообразия впечатлений, внезапно уступил место другому миру — пестрому и шумному, как восточный базар. Он и был поначалу филиалом восточного базара — с дешевыми турецкими и китайскими товарами, в которые все сразу же оделись и замелькали красными, желтыми, лилово-изумрудными пуховиками по зимней Москве. Дорогие магазины с белыми мраморными полами и стильными полупустыми витринами появились позже, когда вслед за изобилием разных товаров появилась потребность в хороших. Все, что в принципе можно купить за деньги, стало возможно купить. Даже слонов теперь приводят на день рожденья богатым и притом совершенно здоровым детям.

Значит ли это, что нынешняя российская реальность стала больше похожа на мир из рассказа Куприна — рассказа о благополучной семье и счастливом детстве, которых, кстати, у самого Куприна не было? И да, и нет. Слон, приведенный в спальню больной девочки, был все-таки исключением из правил. А это значит, что правила существовали и в большинстве случаев оставались незыблемыми. Разумеется, до поры до времени — рассказ «Слон» написан в 1907 году. Ровно через 10 лет весь этот мир рухнул.

Нынешний ребенок, получивший на день рожденья в гости живого слона, может, конечно, воспринимать это как должное и верить, что и впредь любое его желание будет исполняться. Однако его родители вряд ли ощущают стабильность своего положения и уверенность в дальнейшем росте собственного благосостояния. Во всяком случае, в России. Этим новая российская буржуазия принципиально отличается от старой, дореволюционной. Надежда на нормальную — по меркам западного среднего класса — жизнь за последние полтора десятилетия столько раз появлялась и исчезала, что люди, поверившие в свои силы и начавшие создавать вокруг себя уютный и благополучный мир, построенный по разумным рыночным законам, не могут не ощущать его призрачности и хрупкости.