Дмитрий Узнадзе - Психология установки

Следовательно, понятие установки позволяет судить, по­чему поведение целесообразно и имеет смысл, т. е. учитыва­ет в одно и то же время и субъект и предметную действитель­ность, соответствует и тому и другому; оно позволяет понять, почему в участвующих в поведении силах учтен именно определенный предмет, и в случае его наличия стимулирует нас к действию, а при его отсутствии никогда не создает дей­ствительного поведения.

Нами уже было отмечено, что зарождение и развитие пси­хики вплоть до ее нынешнего уровня происходит в процессе взаимодействия индивида с окружающей действительнос­тью, в процессе практики или деятельности. Следовательно, пренебрегать этим обстоятельством — значит обрекать на не­успех всякую попытку ее изучения. Поэтому изучение про­блем поведения приобретает для психологии совершенно ис­ключительное значение.

Среди этих проблем на первый план должен быть выдви­нут вопрос дифференциации различных видов поведения, или, иначе говоря, — вопрос классификации их форм. Незна­ние того, каковы основные формы поведения, повлекло бы за собой невозможность изучения человеческой психики в свя­зи с конкретной ее активностью. Настоящее исследование содержит попытку такой классификации.

Из чего надо исходить, классифицируя формы поведения человека? Поскольку понятие установки имеет существен­ное значение для понимания поведения человека, не подле­жит сомнению, что и при решении данной задачи оно долж­но играть такую же роль. Однако одного этого понятия еще недостаточно. Существенное значение имеет проблема дви­гателя или источника активности, и решающую роль здесь должно играть понятие потребности . Если исходить из это­го понятия, можно увидеть, что все поведение человека мож­но отнести к двум категориям.

Каковы эти категории? Когда у человека возникает какая- либо потребность , для удовлетворения которой ему необхо­дим определенный предмет (например, в случае потребности в пище — хлеб), он на основе регулирующего действия уста­новки, созданной в условиях данной ситуации, должен акти­вировать те именно силы, которые дадут ему этот предмет. Как видим, установку поведения, как и самое поведение, определяет здесь тот предмет, потребность в котором побуж­дает его к активности; поведение в этом случае получает им­пульс как бы извне (от предмета) и направляется установкой, определенной извне. Такое поведение мы можем назвать экстерогенным .

Однако может быть и иначе. Случается, что у субъекта нет потребности в каком-либо предмете, нет, так сказать, прак­тической потребности, средства удовлетворения которой он должен получить извне. Следовательно, в данном случае у него нет необходимости обратиться к окружающей действи­тельности. Это не означает, однако, что он находится в состо­янии бездействия, абсолютной пассивности. Естественным состоянием человека является активность, и находиться в бездействии — да и то в относительном бездействии, — он может только во время отдыха. Поэтому, чтобы его активи­ровать, вовсе не всегда обязательно наличие у него какой- либо практической потребности, т. е. такой потребности, для удовлетворения которой необходимо какое-нибудь предмет­ное содержание. У него может иметься потребность и в ак­тивности как таковой, т. е. потребность активации в опреде­ленном направлении тех сил, которые по той или иной при­чине оставались бездеятельными, потребность, которую мы можем назвать функциональной тенденцией. При отсутствии у человека необходимости действовать для удовлетворения практической потребности в роли импульса к действию ока­зывается эта функциональная тенденция, и он вновь при­нимается действовать. Активность действия в этом случае определяется уже не извне, а исходит из внутреннего им­пульса и направляется не установкой, первично формирую­щейся в процессе самого поведения, а установкой, фиксиро­ванной в прошлом субъекта. Здесь поведение свободно от по­буждения извне и по своему происхождению является моментом внутреннего порядка. Подобное поведение мы можем назвать интрогенным.

Таким образом, необходимо различать два основных вида поведения — экстерогенное и интрогенное. Каждый из них содержит ряд независимых форм поведения. Каковы эти формы?

1. Как мы уже знаем, особенностью экстерогенного пове­дения является активация сил организма, стимулированная необходимостью удовлетворения какой-нибудь потребно­сти: предмет здесь всегда определен потребностью. Актива­ция сил организма при этом может быть двоякой: в одном случае наличествует предмет, но для удовлетворения потреб­ности необходима его ассимиляция. При таком положении организму надо активировать те именно силы, которые пре­доставили бы ему эту возможность. Например, голодное жи­вотное активирует соответствующие роду пищи силы и в ре­зультате начинает есть. Испытывая жажду, оно производит соответствующие движения и пьет. Это — особая форма по­ведения, которую обычно называют потреблением .

Однако разве только движения еды и питья составляют в данном случае потребление? Конечно нет. Допустим, живот­ное пасется. Не подлежит сомнению, что потребление состо­ит не только в пощипывании и поедании травы, но и в пере­мене места, в постоянном передвижении животного в зави­симости от того, где оно находит больше травы. Допустим, что человек пьет воду; питье воды состоит не только в про­глатывании жидкости, но и в поднесении своими руками сосуда ко рту. Одним словом, поведение потребления содер­жит по меньшей мере две главные группы движений: с одной стороны, движение органов потребления (откусывание, раз­жевывание, проглатывание и т. д.), и с другой — движения, необходимые для передачи предмета (например, пищи или воды) потребляющему органу, например локомоция живот­ного к траве или к ручью.

Эти две группы содержат два существенно различных по своей природе движения. Первые представляют собой врож­денные, отчасти автоматизированные, отчасти инстинктив­ные движения, вторые — главным образом приобретенные, так называемые условные рефлексы. Само собой разумеется, последние значительно сложнее по составу, и, поскольку они содержат приобретенные животным в опыте акты, их слож­ность может быть большей или меньшей.

Возникает вопрос о границе, за которой все эти движения могут быть рассматриваемы как содержание новой формы поведения.

Действительно, когда жаждущее животное для удовлет­ворения этой своей потребности при виде воды устремляет­ся к ней, можно считать, что его локомоция здесь по своей природе такая же, как и, например, при его постепенном пе­ремещении на пастбище. Однако когда то же животное устремляется к далекому источнику, который ему в настоя­щий момент, может, даже не виден, дело здесь действитель­но значительно сложнее. Но совершенно очевидно, что мы имеем дело с несравнимо более сложными актами, когда, по­чуяв издалека добычу, животное бросается за ней в погоню и после жестокой схватки наконец завладевает ею. Возникает вопрос, имеем ли мы и здесь дело с актами потребления или здесь налицо какая-то другая форма поведения? Еще слож­нее обстоит дело, например, с птицей, вьющей гнездо, или с лисой, роющей себе нору. Не подлежит сомнению, что и в этом случае мы имеем дело с актами поведения, которые воз­никли на почве необходимости удовлетворения потребности. Однако еще вопрос, что это — акты потребления или же иная, более сложная форма поведения? Когда проголодавшийся человек, убив зверя, освежевывает его, разводит огонь, жарит и лишь после этого удовлетворяет свой голод, возникает во­прос - трудится он в этом случае или же лишь осуществляет более сложные акты истребления?