Шекия Абдуллаева - 11 интимных вопросов. Секс большого города

Если он вошел в эту реку, он хотел отношений (исключаем сумасбродных бабников, которых на самом деле не так много). Но он, как и женщина, пребывал в мире своих иллюзий. Вот он влюбился (если говорим о страсти), и все — весь его мир преобразился: «Она такая замечательная! Просто восторг!» И он придумывает о женщине — какая она хорошая, какая она тонкая, какая она глубокая, нежная, ранимая, трепетная, с характером… Нет, возможно, оно так и есть — она и хорошая, и тонкая, и глубокая, и все на свете. Только он этого не видит, он это придумывает. Сексуальная доминанта заставляет его рисовать прекрасную картину, а не изучать предмет. Понимаешь?

Хотел переспать… Да, хотел. Но и много чего еще хотел. Другое дело, что хотел неправильно, а женщина со своей стороны приняла все происходящее как должное. Она ведь знает про себя, что она и хорошая, и тонкая, и глубокая, и еще, и еще. Но почему она не задалась вопросом — откуда он все это про нее знает? А надо было. Потому что если бы задалась, то поняла бы, что все эти в целом оправданные эпитеты — пока что только авансы и долго в таком случае в долгу оставаться накладно, выйдет боком.

В общем, «он только хотел переспать» — это, конечно, мощная штука. Ведь, резюмируя свой неудачный роман подобным образом, женщина, по крайней мере, повышает свою самооценку по части собственной сексуальной привлекательности: «Хотел ведь, а значит, я еще на что-то гожусь! Я еще — ничего себе!» Так что, в целом, не возбраняется так думать. Правда, в этом случае урок из своей неудачи ей вряд ли удастся извлечь, а не извлечет — следующий раз будет хуже, поскольку теперь мы не только непросвещенные, но еще и травмированные…

А в прощальном разговоре, на котором так настаивает женщина, разумеется, не прозвучит настоящая причина его ухода. Впрочем, если была страсть, то и хорошо, что не прозвучит, потому что ни тот ни другой сами не понимают, что с ними произошло, а когда один человек, не знающий брода, начинает объяснять про этот брод другому — такому же несведущему — толку не будет, но оба утопнут.

Если же эти отношения с самого начала строились по варианту № 2 (как мы его тут называем), я уверен, что реальную причину он уже называл и не раз — еще когда они встречались. Он наверняка просил ее: не одевайся так, или не относись к моим друзьям подобным образом, они хорошие, или не делай, пожалуйста, того-то и того-то. Но, видимо, она отвечала, что одевается так, как считает нужным, к тому же ее начальнику нравится. И далее по списку.

Причем, знаешь, важно даже не то, что она там не выполняла его просьбы. В конце концов, почему бы и ему не пойти ей навстречу? Просто это ведь тоже своего рода проверка. И мужчины женщин проверяют, причем с пристрастием. Если отмахнулась от моей просьбы, если проигнорировала мое пожелание, если не придала значение моим словам — то что тогда я для нее значу? Чего значат ее заверения в любви? Да ничего не значу, и любви никакой нет.

Короче, зачем ему объясняться, тем более что все ответы на свои вопросы он скорее всего уже слышал. Она уже говорила ему: «Перестань защищать свою маму, ты должен любить меня», «А разве ты не можешь пойти на компромисс?», «А почему вечно я должна уступать?», «А мое мнение тебе не интересно?», «А я просто не буду, мне не нравится. И все!» То есть (я подвожу итог) он все ответы уже знает. Слушать их по второму разу? Это малоприятно. И первого раза было больше чем достаточно. Так что какой ему смысл с ней объясняться? Никакого.

…

Я сейчас не смотрю на Андрея и даже не очень внимательно вслушиваюсь в интонации: отодвинув бокал с вином и уткнувшись в блокнот, я старательно записываю ответ психотерапевта. Поэтому его вопрос меня удивляет.

— Я очень строг? — неожиданно спрашивает Курпатов.

Вообще-то я уже привыкла. Но мне кажется, мы так искренне относимся друг к другу, что мне и в голову не приходит обижаться. Хотя иногда его слова меня задевают. Еще бы, по больному-то… Но хорошо, что он поинтересовался. Может, сказать, что со мной надо бы потактичнее и подобрее?

— Да нет, не очень, — бодро отвечаю я. — Доктору положено быть строгим, иначе мы не станем послушно выполнять его рекомендации.

— Мы все — неидеальные, — внимательно поглядев на меня, продолжает доктор. — И когда женщина соберется строить новые отношения, лучше, если она будет отдавать себе отчет в том, что это новая история, новая ситуация и результат во многом зависит от нее самой. Она может вести себя таким образом и настолько покорить его своими достоинствами, что он, даже если и не собирался жениться, решит, что никому не отдаст это сокровище.

Другое дело, что таким сокровищем женщина захочет стать только для того, кто ей очень по-настоящему нужен, по-настоящему дорог. Если она встречается с мужчиной, который просто неплох по каким-то параметрам, то она не станет напрягаться. Следовательно, и он не воспримет ее как сокровище. Скорее всего, они расстанутся. Ты спросишь, почему? Потому что она не стремилась всеми силами сохранить эти отношения.

Иногда мне кажется, что я ужасно мудрая (Курпатову я об этом не говорю). Конечно, я редко бываю довольна собой, когда по сценарию наступает момент расставания. Если это моя инициатива, то я очень боюсь, что делаю это недостаточно тактично. Если это не мое решение, то мне, признаюсь, не всегда удается выполнить ту самую рекомендацию — про два телефонных звонка: очень хочется обмануть саму себя и не замечать очевидное. Но зато я не закатываю истерик и не устраиваю скандалов. Честно говоря, просто не умею. И я очень честно начинаю копаться в себе — что я сделала не так?

Однажды даже вытащила Курпатова и потребовала с него объяснений — в чем мои ошибки? Настаивала, чтобы он меня «полечил». Доктор категорически отверг мои претензии на болезни ума, но оценил способность относиться к себе достаточно критично.

Так вот, про мою мудрость. У меня складываются удивительно конструктивные отношения почти со всеми «бывшими», независимо от того, чьей была инициатива закончить отношения. Я не знаю, правильно это или нет, — Курпатова я об этом не спросила. Однажды мне сказала знакомая: «Бывшие любовники становятся лучшими друзьями». Я далека от такого пафоса, но с кем-то действительно дружу, с кем-то поддерживаю нормальные человеческие отношения.

Мы созваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками, помогаем друг другу. С некоторыми у меня потом даже налаживаются деловые отношения. Я категорически не понимаю людей, которые перестают здороваться, рвут фотографии и выкидывают номера телефонов бывших подруг. Разве законченные отношения — это повод становиться врагами?