Екатерина Михайлова - Я у себя одна, или Веретено Василисы

Смутный страх унижения (куда тебе теперь, тетка?) заставляет многих женщин "забирать свои ставки из игры" задолго до того, как "игра" закан­чивается. Кстати, это относится не только к сфере личных отношений. Де­сятки, сотни женщин испытывают адовы муки в ситуации смены работы: в их сознании сам факт "предложения своих услуг" соединяется с образом ненужности, выброшенности из жизни: как они на меня посмотрят, что по­думают. Вот что рассказала одна милейшая дама под сорок, у которой в конце концов все устроилось наилучшим образом: "У меня сначала было ощущение, что я делаю что-то недостойное, прямо-таки пошла на панель, а все эти молодые мужики на меня так и смотрят как на старую шлюху, кото­рая еще и кочевряжится, цену набивает. Я поняла, что с таким отношением к себе и к ситуации ничего хорошего не найду, и создала себе другую мо­дель: мы на равных, наша заинтересованность взаимна, я оцениваю ваше предложение, вы — мое. И самое главное: то, что я ищу работу, не означа­ет, что со мной что-то "не так", это нормально. Кто-то считает иначе? Его проблемы. Труднее всего было разобраться со своей внутренней зависимо­стью от их оценок. Я считала себя уверенным человеком и если бы не си­туация, могла бы и дальше пребывать в этом заблуждении. Это была уве­ренность не в себе, а в благосклонности этих людей. Я поняла, что начи­наю меняться, когда после очередного собеседования перестала терзать себя фантазиями о том, что и как они говорят обо мне, когда я выхожу за дверь". Это признание во многом говорит само за себя, оно просто намного откровеннее, чем это принято; фантазии об отвергнутой, неадекватной сексуальности идут рука об руку с фантазиями о социальном унижении, внутреннее "выравнивание позиций" совершенно неожиданно оказывается большой и трудной работой — ведь раньше и в голову не приходило, до какой степени право оценивать отдано воображаемой "фигуре власти". Только если в традиционных культурах эта самая "мужская фигура власти" скорее отцовская, то в силу обстоятельств у нас она сильно помолодела и зачастую приобрела привычки и ухватки подростка из неблагополучной семьи, слегка завуалированные внешним "бизнесовым" лоском. Допускаю даже, что склонность некоторых женщин покупать (не обязательно за деньги) любовь молодых мужчин связана не столько с тем, что "иначе на нее не польстятся", сколько с тем, что это дает большее чувство безопасно­сти, контроля, — а возможно, и реванша.

Кстати о контроле, реванше и зеркале... Одна сорокалетняя дама совер­шенно неожиданно для своего мужа купила машину. Вдруг привалило не­сколько приличных приработков, из небытия вернулся давно задержав­шийся гонорар — что мешало сделать пару-тройку звонков разбирающим­ся в вопросе подругам? Сориентировалась в возможных вариантах, купила, зарегистрировала, застраховала, пригнала домой и поставила рядом с ма­шиной мужа. Семья вышла посмотреть, выбор одобрила, за совместным ужином покупку обмыла, счастливую и самостоятельную хозяйку поздра­вила. Несколько возбудившиеся дети отправились спать. Стали потихоньку готовиться ко сну и родители. Такой, знаете ли, идиллический семейный вечер после длинного дня: кто в душе плещется, кто прилег почитать пе­ред сном. И тут муж совершенно ни с того ни с сего и говорит: "Знаешь, мать, я давно хотел тебе сказать... Ты бы обратила внимание на свою шею. Лицо у тебя довольно ухоженное, моложавое. А вот шея несколько... как бы это выразиться... выбивается из ансамбля". Сказал — и уткнулся в сво­его Акунина. Оставив остолбеневшую "мать" в ванной перед зеркалом тре­вожно разглядывать шею: еще ничего или уже "сделался сморчок"? Инте­ресно, нанес бы он этот мастерский удар, если бы жена примерно на ту же сумму накупила тряпок или какого-нибудь чудодейственного омолаживаю­щего зелья?.. Вопрос, впрочем, почти риторический. Вы знаете ответ.

И вот, нежданно-негаданно, ты становишься женщи­ной среднего возраста. Ты анонимна. Никто не заме­чает тебя. Ты обретаешь удивительную свободу — свободу человека-невидимки.

Дорис Лессинг

Что же мы дергаемся, в самом-то деле? Жизнь как-никак сложилась, даже во многом удалась. Что такого теряем, ведь и в более молодые времена большинство из нас много работали дома и на службе и не строили свое существование "вокруг внешности" — трагедия профессиональных краса­виц редка и не очень понятна обычной женщине. Разве мы выбрали бы иначе, если бы вдруг нам предложили этот выбор? Наверное, все-таки нет... Пожалуй, дело в другом: в том, что становится предельно ясно, что такого выбора уже никто и не предложит. Не о принятых решениях мы жа­леем, а о самой их возможности. Не о несбывшихся надеждах, а о смелости надеяться снова и снова, когда "у нас в запасе вечность". И даже те из нас, кто крепко-накрепко прикипел душой и телом к своим спутникам жизни, кругу общения, трудам и профессиям, до поры до времени позволяют себе помечтать: вот начнется что-то новое, вот прорежется новый мой голос, вот удивлю саму себя и всех вокруг... И выбора этого, казалось, навалом. А в настоящей, случившейся и состоявшейся жизни он только тот, который был: как сделан, так и сделан. Один, второй, десятый... тогда казавшийся судьбоносным и едва ли не последним, иногда трудный и мучительный, но он был. И — состоялся.

В книге "Необходимые утраты" Джудит Виорст пишет:

"И порой мы начинаем чувствовать, что в это время нашей жиз­ни приходится прощаться постоянно, терять одно за другим. Нашу талию. Наш кураж. Ощущение жизни как приключения. Наше стопроцентное зрение. Нашу веру в справедливость. Нашу юную серьезность. Нашу молодую дурашливость. Нашу мечту когда-нибудь стать знаменитой теннисисткой или телезвездой, сенатором или женщиной, ради которой Пол Ньюман в конце концов оставит свою Джоанну. Мы расстаемся и с надеждой про­честь все книги, которые когда-то пообещали себе прочесть, и с планами побывать везде, где когда-то собирались обязательно побывать... и уже не надеемся, что однажды именно мы спасем человечество от рака или от ужасов войны. Мы даже оставляем надежду "похудеть навсегда" — вместе с тайной надеждой на бессмертие.

Мы словно утрачиваем опору. Нам неуютно, мы испуганы. Что-то случилось с самым центром нашего бытия — он больше не удер­живает все на своих местах, жизнь прямо-таки разваливается на части. Неожиданно у наших знакомых, а то и у нас самих начи­наются измены, разводы, сердечные приступы, рак. [...] И в каж­дой "болячке", в каждом возрастном ограничении слышится на­поминание о том, что мы смертны. А глядя на постепенное (или не такое уж постепенное) старение и упадок отцов и матерей, мы понимаем, что скоро нам предстоит утратить тех, кто всегда был нашим живым щитом — стоял между нами и смертью. Они уйдут. И настанет наша очередь" [47] Judith Viorst. Necessary Losses. The Loves, Illusions, Dependencies and Impossible Expectations That All of Us Have to Give Up in Order to Grow. Fawcett Gold Medal, New York, 1990. Pp. 12 — 172. .