С Пролеев - Энциклопедия пороков

Ничего так не желает заискивающий, как освободиться от тягостного и закрепощающего присутствия других в его сознании. Желает и боится. Поверьте, он сам утомлен своим подобострастием. Все чаще его одолевают раздражение и злость, тем более тягостные, что их требуется скрывать. Он начинает тихо ненавидеть тех, перед кем заискивает; а может, ненавидел их изначально, видя в них воплощения своей несвободы. Воистину, прожившие жизнь в непрестанном заискивании кончают либо черной меланхолией, либо -- если случайность подарит им власть над кем-нибудь -- крайним самодурством и садизмом. Этих грустных проявлений легко избежать. Укротите свои подобострастные рефлексы чувством собственного достоинства, не лебезите и не трепещите, пусть взгляд Ваш будет ясен, а воля внятной. Тогда на облагороженной почве заискивания поднимутся ростки предупредительности и обходительности, внимательности и чуткости, заботливости и самоотверженности -- целое соцветие столь ценимых людьми качеств. Любуясь ими, мы редко догадываемся о почве, которая их породила.

Где податливый спасует, там упрямый сдюжит. В отличие от упорствующего, который верен лишь достижению цели и потому легко меняет средства в зависимости от обстоятельств, упрямец стоит на своем, что бы в этом "своем" ни заключалось: прихоть, случайное слово, благородное стремление, очевидная глупость или что иное. Любую мелочь упрямство способно возвести в абсолют и отстаивать ее с неиссякающим упорством фанатика. Ни абсурдность позиции, ни ее очевидная вредность, ни вполне обнаружившаяся нелепость предприятия не могут заставить упрямца изменить раз совершенному выбору. Из этого напрашивается вывод, что упрямец представляет собой неколебимо верного человека.

Да, очень часто в проявлениях упрямой натуры сквозит беспросветная глупость. Но, одновременно, нельзя не признать, что на самом диком и вздорном случае упрямства лежит отблеск доблести. Ведь упрямый челочек выдерживает поистине беспримерный натиск. Чем упрямее он стоит на своем, тем сильнее становится оказываемое на него давление, и тем больше сил требуется упрямцу для сопротивления. Удивительную силу духа выказывает упрямая личность!

Упрямец не только силен, ко и последователен. Начав с некоторых посылок и установив себе ориентир, он неуклонно следует избранному. И вот что удивительно: даже если путь был неверным, даже если цели оказались обманчивы, даже если усилия обнаружили свою тщетность -- даже в этом случае упрямство не бесплодно.

Более гибкий ум уже неоднократно сменил направления движения, перебрал множество вариантов, ни в одном не нашел удовлетворения и, может быть, начинает обволакивать его отчаяние и грызть сомнения. И вот он видит, что в то же самое время упрямец своей неверной, извилистой дорогой приблизился к цели больше, чем он. Он прошел путь вдвое длиннее разумного, но благодаря своему неостановимому движению он его все же прошел! Как не проникнуться уважением к примеру труженика, который нам являет упрямый человек. "Дорогу осилит идущий!" -- словно раз за разом, упрямо и кротко повторяет он нам. Ты прав, милый упрямец. Не в том главное, чтобы найти выгодный маршрут, а в том достоинство личности (не одного лишь ума), чтобы решиться на нечто определенное. И, не обращая внимания ни на что, ни на какие препятствия, тупо и гордо шагать к своей цели. Спасибо тебе за тот запас терпения, сил и стойкости, которым ты одариваешь нас, упрямство.

Иногда думают, что упрямым человек становится от бессилия или из страха. В самом деле, действия, вызываемые испугом, могут выглядеть как проявления упрямства. Однако в страхе, так или иначе, заключено бегство человека -- от угрозы, от выбора, от факта. Словом, в боязни человек уклоняется от жизни, тогда как упрямством он принимает и утверждает ее.

Самое ценное в упрямстве -- его бездумность или даже глупость. Упрямый не слышит голоса разума, его не останавливает явная абсурдность собственных стремлений, и хотя такое поведение чревато неудачами и драмами, нередко именно упрямство приносит нежданный успех. Только заядлый рационалист считает, что во всем последнее слово должно оставаться за разумом, за расчетом, за анализом обстоятельств и вытекающим из него выводом. Нет, не менее важная роль в жизни и достижении цели принадлежит воле, решимости, умению следовать выбору, сколь бы нелеп или ошибочен он ни казался. Замечательной прививкой против колебаний и нерешительности, способных погубить всякое начинание, служит упрямство. И потому можно сказать: без упрямства настоящее всегда лишь уходило бы в прошлое и никогда на его место не пришло бы будущее, и остановилось бы, иссякнув, время, и замерла бы жизнь. Где нет упрямства -- там ничего не появится и не утвердится на свете.

Глядя на суетливого человека приходится вспомнить, что каждый из нас -физическое тело. И как таковое занимает в пространстве определенное место; причем только одно. Если он есть здесь, его нет там; а если находится там, то отсутствует здесь. Суетливый будто вознамерился попрать этот физический закон. Он разом хочет оказаться везде и во всем. До всего у него есть дело, во все он готов вмещаться. Он непрестанно хлопочет, хлопочет, так что начинает рябить в глазах и шуметь в ушах. У тех, конечно, кто находится рядом с суетящимся. Только у них от суеты возникает глухое раздражение и головная боль. Сам суетливец чувствует себя прекрасно, у него превосходный вестибулярный аппарат. И только один недостаток -- за все хвататься, но ничего не удерживать; многое начинать, почти ничего не доведя до конца. И, главное, во всем хватать через край: привносить массу лишнего, забывая о необходимом.

Суетливость определить просто: это излишнее беспокойство, проявляемое всегда некстати и, как правило, самым утомительным образом. В теле суетливого человека как будто бурлит множество маленьких вихрей. Он ни в чем не виноват. Он просто жертва избытка движения, которое вдруг оказалось в нем, и которое он не умеет толково употребить. Его постоянно дергает во все стороны; он похож на отражение в воде, разбитое комком глины: цельное изображение дробится и мелкими волнами пытается разбежаться в разные стороны.

Впрочем, не стоит смотреть на суетящегося свысока. Весь наш мир, с его заботами, нуждами, тревогами, как справедливо сказал мудрец, есть "суета сует". И самый степенный в нем, коль скоро он плоть от плоти мира сего, не избегает суеты. Так что когда я вижу непомерно суетного человека, меня пронизывает жалость. Я вижу существо, которое потеряло себя, а точнее -никогда себя не имело. Им играет мир, мода, собственные пристрастия, чья-то прихоть... Он втянут в круговорот бестолкового, в сущности, движения, из которого почти невозможно вырваться. И я, глядя на него, искренне жалею... нет, не его, а себя, несчастного, кто подобен ему если не обликом, то сутью. Мое сожаление о нем -- это печаль о самом себе.