Эдвард Эдингер - Творение сознания. Миф Юнга для современного человека.

В самом деле, достойно удивления, как человек, наряду со своей жизнью в сфере конкретного, всегда живет еще другой жизнью — в сфере абстрактного. В первой он отдан на волю всем бурям действительности и влиянию настоящего; обречен бороться, страдать и умирать, подобно животному. Но его жизнь в сфере абстрактного, как она преподносится его разумному сознанию, представляет собой тихое отражение его жизни в сфере спокойного обдумывания, то, что до этого полностью владело им и глубоко волновало, представляется ему холодным, бесцветным и в данный момент чуждым и странным; сейчас он только зритель и наблюдатель. Что касается этого удаления в область рефлексии, то он похож на актера, который, сыграв свою роль в одной сцене, занимает место в зрительном зале до тех пор, пока ему снова не надо будет появиться на подмостках. Сидя в зрительном зале, он спокойно наблюдает за всем, что бы ни произошло на сцене, даже если это будет приготовление к его собственной смерти (в пьесе);

3Erich Neumann, The Origins and History of Consciousness (New York: Pantheon Books, 1954), p. 104.

35

но затем он снова возвращается на сцену и действует, и страдает, как ему предписывает его роль 4.

Способность превращать бессознательный комплекс, который держит человека в тисках, в объект познания играет чрезвычайно важную роль в процессе расширения сознания. Продолжая аналогию, предложенную Шопенгауэром, можно сравнить этот процесс с чудом, которое переносит человека, вынужденного сражаться за свою жизнь, с арены в зрительный зал; в этом случае реальность, приводившая в отчаяние, превращается в объект для созерцания и размышления, а субъект познающий оказывается вне опасности.

Подобная идея встречается в апокрифе «Деяния Иоанна». Во время распятия Иоанн не смог вынести зрелища страданий Христа и бежал на Масличную гору. Здесь ему явилось видение: Иисус разъяснил ему смысл распятия. Иоанн смог созерцать распятие, воспринимать как объект. Толпа считала, что перед ней распинают на кресте Иисуса-человека, Иоанну же было дано наставление — воспринимать происходящее как символ:

Слушай то, что я хочу поведать тебе, ибо знаю, что ты поймешь. Итак, постигни во мне прославление Слова [Логоса], прободение Слова, кровь Слова, уязвление Слова, подвешивание Слова, страдание Слова, пригвождение Слова, смерть Слова, и так говорю Я тебе, отделив человеческое [т. е. устранив личные элементы]...

Когда он говорил мне об этом и о многом другом — хотя я и не знаю, как передать то, что он хотел сказать мне, — он вознесся, причем никто из толпы не заметил этого. И когда я спустился, то с презрением смеялся над ними, накрепко запомнив главное, а именно, что Господь в своей провидческой заботе о людях, ради их обращения и спасения устроил так, чтобы все совершилось символически 5.

Перед этим, в главе 95 «Деяний Иоанна», Иисус говорит своим ученикам: «Аз есмь зеркало для вас, в котором видите меня» 6. А в главе 96 он говорит: «Узри себя во мне... постигни то, что я делаю, ибо страсти человеческие, которые я собираюсь претерпеть, — это твои страсти» 7.

4А. Шопенгауэр. Мир как воля и представление. Т. 1. М. 1900.

5М. R. James, The Apocryphal New Testament (London: Oxford University Press, 1960), p. 256.

6Ibid., p. 253.

7Ibid., p. 254.

В этом тексте Иисус учит отделять субъект от объекта, не воспринимать опыт как бессвязное страдание, а видеть в нем зеркало, отражающее истину. В таком виде эти наставления аналогичны принципам активного воображения или медитативной рефлексии, которые способны превратить депрессию в объект познания, раскрывая открытый в депрессии образ. Юнг, описывая собственную решающую встречу с бессознательным, замечал: «Насколько мне удавалось переводить эмоции в образы, иначе говоря, обнаруживать образы, скрытые в эмоциях, настолько же я достигал внутреннего успокоения и уверенности в себе» 8.

В мифологии классическим примером, подчеркивающим важность отделения субъекта от объекта с помощью рефлексии, может служить миф о Персее и Медузе, из которого следует, что прямо взглянуть на Медузу — значит превратиться в камень. Медуза олицетворяет психическое содержание, разрушающее эго; одолеть Медузу можно лишь в том случае, если смотришь на ее отражение в зеркальном щите, которым Афина снабжает Персея.

На мой взгляд, зеркальный щит Афины символизирует процесс развития человеческой культуры, избавляющей человека от деструктивного страха перед грубым, примитивным существованием, которое олицетворяет Медуза. Язык, искусство, драма и познание дают человечеству зеркало, позволяющее психике развиваться. Слова Шекспира о театре верны для всех форм культуры, которая держит зеркало перед природой 9.

Шиллер определяет функцию искусства аналогичным образом:

[Глубинная цель подлинного искусства] не только в том, чтобы перенести человека благодаря мимолетнему сновидению в мир свободы, но и в том, чтобы сделать его действительно свободным. Оно достигает этого, пробуждая, упражняя и развивая в нас способность отодвигать в объективную даль чувственный мир, который, в противном случае, начинает тяготеть над нами в виде грубой материи и подавляет нас, подобно слепой силе 10.

Ницше выразил во многом сходную идею, заявив, что «по-настоящему серьезная задача искусства состоит в том, чтобы

8Jung, Memories, Dreams, Reflections (New York: Pantheon Books, 1963), p. 177. (BCP,c. 179)

9Гамлет, акт З, сцена 2.

10«Introductory Essay To The Bride of Messina», in Friedrich Schiller, An Anthology for Our Time, ed. Frederich Ungar (New York, 1960), p. 168.

избавить глаз от всматривания в ужасы ночи и освободить субъекта с помощью целительного бальзама иллюзии от судорог мятущейся воли» ]'.

Сны и фантазия могут выполнять такую же зеркальную функцию. Например, одному мужчине на сравнительно ранней стадии анализа приснилось, что он смотрится в зеркало и с изумлением видит, что его лицо — это лицо его отца. Этот мужчина бессознательно идентифицировал себя со своим отцом и переживал на собственном опыте его несчастную судьбу. Сон был зеркалом, которое позволило ему осознать данное обстоятельство, превратить идентификацию с отцом в объект познания. Таким образом, субъект познания (эго) отделился от объекта знания (идентификации с отцом), а сновидец сделал первый шаг на пути освобождения от данной идентификации и расширения сознания.

Бытие как объект познания

В способности освобождаться от убожества, от примитивного существования, и возвышаться до положения познающего субъекта заключается смысл сознания, и это зачастую оказывается спасением для человека. Тем не менее опыт существования познающего субъекта — это только один аспект процесса познания. Другой аспект — существование в качестве объекта познания. Познающее эго подчиняет себе внешний или внутренний «объект», воспринимая его в качестве объекта познания. Но это еще не сознание, особенностью которого является сопричастность. Это всего лишь познание. Для достижения аутентичного сознания эго должно также получить опыт существования в качестве объекта познания, при условии того, что функция познающего субъекта отводится первоначальному «объекту».