Юрий Рюриков - Мед и яд любви

В начале 70-х годов З. Файнбург (Пермь) изучил 15 тысяч пар — рабочих, инженеров, техников, студентов, научных работников, служащих, учителей. Выяснилось, что 70–80 процентов людей женились по сердечному влечению, 15–20 процентов — по рассудку и от 3 до 10 процентов — по расчету [137] Файнбург З. Влияние эмоциональных отношений в семье на ее стабилизацию. Доклад на XII Международном семинаре по исследованию семьи. ИКСИ. М., 1972, с. И. Вторую группу (по рассудку) он называет женившимися «по шаблону» («все женятся, и мне надо»). Другие исследования тех лет дали похожие цифры. Эстонская исследовательница Эне Тийт выяснила, что 55 процентов молодоженов вступили в брак по влечению чувств, 20 процентов — по рассудку (желание стать самостоятельными, создать свой дом), 15 процентов — по обязанности (чаще всего это брак-искупление — из-за будущего ребенка). Десятая часть опрошенных не знала, к какой рубрике отнести себя: возможно, многие среди них женились по расчету. По данным С. Голода (Ленинград), 14 процентов мужчин и 5 процентов женщин женились, чтобы избежать одиночества; 7 процентов мужчин и 4 процента женщин заключили брак-искупление; столько же женились из-за сострадания и жалости к своему спутнику; у 4 процентов мужчин и 2,4 процента женщин брак оказался случайным; 2 процента мужчин и 5 процентов женщин женились по расчету. То есть треть мужчин и пятая часть женщин вступили в брак не по влечению души, а как слуги обстоятельств. (С. И. Голод. Стабильность семьи. М., 1984. с. 26). .

Значит, сердечное влечение (симпатия, влюбленность, любовь) служит почвой женитьбы примерно в трех четвертях молодых семей. Четверть семей вырастает на другой почве — не сердечного, а больше головного выбора [138] Конечно, доли эти приблизительные: они взяты из выборочных исследований, и расширять их до масштабов страны можно лишь примерно. К тому же положение с тех пор изменилось, и браков по рассудку и по расчету стало, видимо, больше, и, может быть, намного. .

И тут начинаются неожиданности. Как ни странно, удаче брака далеко не всегда помогает, что он возник по сердечному влечению. И даже наоборот: среди таких браков больше несчастливых, чем среди браков по рассудку и по расчету.

У тех, кто женился по сердечному влечению, на каждые 10 удачных браков падает 10–11 неудачных [139] Удачный брак — когда отношения у мужа и жены, по их мнению, хорошие, неудачный — плохие. Кстати, слово «брак» многие считают пришельцем из иностранного языка; оно воспринимается не как бытовое слово, а как канцеляризм. Оно и правда не бытовое, но исконно славянское: из немецкого языка пришел к нам его звуковой близнец — слово «брак» в значении «изъян». Наше слово «брак» произошло от глагола «брать» и родилось в те патриархальные времена, когда мужчины именно «брали» невесту — забирали из ее дома в свой. , то есть половина таких браков удалась, половина нет.

У женившихся по рассудку на каждые 10 удачных пар приходится всего 4–5 неудачных: то есть неудач здесь в 2–2,5 раза меньше, чем у влюбленных, а удач в 2–2,5 раза больше.

И даже у женившихся по расчету на каждые 10 удачных судеб падает 7 неудачных: то есть удач тут в полтора раза больше, а неудач — в полтора раза меньше, чем у влюбленных.

Эти цифры переворачивают вверх дном наши сегодняшние представления о причинах семейного счастья и несчастья. Они заставляют по-новому задуматься над коренными опорами семейной морали.

Выходит, что чувство — совсем не гарантия семейного счастья: оно дает его только в половине случаев, а рассудок и даже расчет — гораздо чаще.

Так не вредит ли сердечная тяга женитьбе? Не лучше ли другой путь — спокойного, не замутненного чувством выбора? Не увеличит ли он сумму счастья у человечества, не убавит ли сумму несчастья? И не подходит ли он больше урбанизированному человеку с его рациональностью и приглушением чувств?

Наверно, не стоит вырабатывать всеобщих канонов: есть разные типы людей, и то, что подходит одним, может не подойти или меньше подойти другим.

Возможно, что у людей, которые женились по рассудку и по расчету, меньше душевная взыскательность и от этого больше уживчивость. Может быть, многим из них любовь оказалась почему-нибудь недоступной. Они нашли друг друга рассудком и живут рассудительно, как «прагмики» — в спокойствии и внимании друг к другу, с доброй заботой, но без полета на качелях эмоций. Их супружество, когда оно удачно, как бы сразу начинается со второй ступени чувств — ступени уже не бурного, а спокойного, привычного течения.

У людей более эмоциональных, из других психологических типов, выбором спутника правит не голова, а сердце — потребность в чувствах. Они стоят за «индуктивный» брак, и, судя по социальным исследованиям, их от 40 процентов до 70–80.

Правда, мы не знаем, насколько именно их подход зависит от законов человеческой психики, от основ нашего подсознания и сознания, а насколько — от привычной морали, для которой чувства — главный пропуск в брак. Эту сложную зависимость не исследовали нигде в мире — так же, как не исследовали, сколько именно браков заключается по любви, а сколько — по влюбленности и влечению.

Можно предположить, что среди неудачных «индуктивных» браков большинство — это браки по влечению и влюбленности, а браки по любви удаются, наверно, не реже, а то и чаще, чем браки по рассудку. Но чтобы убедиться, так это или нет, нужны глубокие психологические исследования.

Почти полтора века назад Бальзак написал «Воспоминания двух новобрачных» — повесть из писем двух подруг. Одна из них, Луиза, живет, руководствуясь страстью, другая, Рене — благоразумием. Луиза выходит замуж по страстной любви, губит своей страстью мужа, находит себе другого, но, мучаясь чудовищной ревностью, кончает самоубийством.

Рене выходит замуж «по рассудку» за доброго, но слабого человека. Сначала они далеки друг от друга, но понемногу у них рождается привязанность, сотканная из физических, душевных, материальных нитей, из родительской любви, из общего управления имением.

Это, пожалуй, первая в мире книга, которая рассказывает о том, что потом назовут совместимостью. Бальзак как бы говорит, что истинная основа супружества — это семейные узы и общие интересы, и рассказ об этой совместимости — его психологическое открытие. Хотя в жизни, как мы помним, сам он жаждал союза любви и общих интересов, искал абсолют — почти полное слияние двух душ — как основу близости.

Но любовь (или сердечное влечение) — чаще всего главная опора только в первые годы супружества. Потом у большинства ее заменяют или другие чувства, или привычки, или родительские обязанности, или покорность судьбе — или то и другое вместе.