Юрий Рюриков - Мед и яд любви

У такого противоестественного гибрида два родителя. Во-первых, это расколотость человечества на враждебные лагеря, борьба стран и систем, которая заставляет их предпочитать тактические выигрыши, которые ведут к стратегическим проигрышам. Во-вторых, это близорукость (а часто и трусость) науки, обществоведов, управления, неумение промерять завтрашние последствия сегодняшних событий и открытий.

Возможно, наши потомки изменят социальный облик человечества — обуздают социальную вражду и научатся умерять губительные стороны открытий и событий. Если это случится, может возникнуть новый вид исторического движения — прогресс без регресса, или с небольшими вкраплениями регресса. Но скорее всего диалектика света и тени, сплав зла и добра останется навсегда основой человеческого движения.

Роль любви в жизни сегодняшнего человека снизилась и уменьшилась. Прошло время, когда человеком двигали немногие стимулы — стимулы, на которых сосредоточивались все силы его души и которые превращались от этого в страсть, в мощный пучок энергии, направленный в одну точку.

Мы живем в эпоху многих стимулов, и духовная жизнь человека резко переменилась, из простой стала сложной. В нее вошли и осознались как главные — экономика, политика, рабочие обязанности, материальные и бытовые запросы, культурные и творческие тяготения, тяга к развлечениям и увлечениям… Любовь отошла назад, потеснилась, уступила им часть своего места среди пружин личной жизни. А вместе с этими громадными переменами любви мешают стрессовые перегрузки, нервная усталость, социальные тяготы и нехватки…

Вся жизнь людей — внешняя и внутренняя — перестраивается в своих основах, и любовь занимает в этой перестраивающейся жизни новое, тоже перестраивающееся место. Она приходит в новые соотношения с нашими новыми потребностями, пропитывается новыми переживаниями, по-новому сплавляется с другими чувствами. Она что-то теряет и что-то приобретает, делается в чем-то слабее, в чем-то сильнее. В ней идут драматические переломы, и они больно ранят душу.

«Вы неплохо говорите о любви, по это — слова. А можете ли вы привести пример из жизни, чтобы можно было сказать: они любят. В самом высоком понимании этого слова. Из круга ваших друзей, знакомых» (о. Сааремаа, Эстония, студенческий строительный отряд, июль, 1974).

Приведу три примера, в которых любовь была не только испытана годами жизни, но и просвечена через призмы психологических тестов. С этими людьми я познакомился в 1975 году, встречаюсь, переписываюсь с ними, дважды проводил с ними «круглый стол» счастливой семьи, сначала в «Комсомолке», потом в «Неделе». Их было три пары:

Лариса и Игорь М-вы из Ленинабада; обоим было тогда по 34 года, он — детский врач, она — преподаватель вуза, семейный стаж 12 лет, родители двух девочек — 9 и 4 лет;

Наталья и Валерий Т-ие из Новокузнецка, обоим по 30 лет, инженеры, семейный стаж 7 лет, родители двух мальчиков — 6 и 2 лет;

Лайла и Петерис Б. из Латвии, из-под Риги, обоим по 25 лет, он — колхозный садовод, она — инженер связи, семейный стаж 4 года, родители двух мальчиков — трех с половиной лет и года двух месяцев.

В беседе принимали участие специалисты: Виктор Иванович Переведенцев, известный демограф в публицист; Лена Алексеевна Никитина, соавтор новой системы воспитания, которую открыли ее муж, Борис Павлович Никитин, и она; Георгий Степанович Васильченко, доктор медицины, один из виднейших сексологов страны.

Счастливые пары попали под дождь вопросов — дотошных, детальных, въедливых. Я составил для них специальные анкеты — с охватом всех сторон жизни, с ловушками, с тройным наложением одних вопросов на другие, то есть с тройной перепроверкой ответов. Три вопросника по-разному спрашивают об одном и том же, подсвечивают каждую серию ответов двумя другими, сопоставляют их между собой. Такая тройная перепроверка позволяет увидеть ошибки и неточности в ответах, позволяет отделить их от основного русла ответов, тех, в которых можно быть уверенным…

Особенно интересными были ответы на психологические тесты — как бы автопортрет чувств, который счастливые нарисовали незаметно для себя. Тесты принесли тут неожиданное открытие. Все мы, наверно, понимаем, что у любви есть свои возрасты, и с годами она теряет юношескую пылкость, делается спокойнее, тише. Но оказалось, бывает и чувство, которое не подчиняется главному закону развития любви — закону старения чувств, закону, по которому каждое приобретение оплачивается потерей.

Почему-то этот закон утрат, которые всегда идут вместе с приобретениями, мало действовал на их любовь; все они, судя по психологии их любви, были «продленными молодоженами». Любовь, которая обычно как бы река наоборот: чем дальше, тем она уже и мельче, у них — просто река: чем дальше, тем глубже, шире.

И если у Петериса и Лайлы с их четырехлетним стажем это не очень выходило за грань нормы, то у Игоря и Ларисы — их стаж втрое больше — это поражало. Странно, но, делаясь глубже и многограннее, обретая уверенность и спокойствие, их любовь не теряла своего пыла: и физические, и эмоциональные ее огоньки горели так же ярко, как и в дебюте.

Может быть, такое опрокидывание законов бывает астрономически редко — только у тех, у кого любовь — долгожитель — не на годы, а на десятилетия? Может быть, у такой любви свои законы, и они круто отличаются от обычных? Возможно, но в любом случае эта неподвластность закону потерь и приобретений ставит в тупик, и ее причины еще придется искать.

Вот отрывки из одного психологического вопросника; Игорь и Лариса отвечали на него отдельно, не зная об ответах друг друга.

«Вопрос. Исчезло или ослабло (у вас и у близкого человека) «ясновидение любви» — чувствование чувств другого человека, ощущение его ощущений?

Лариса. Нет — ни у меня, ни у него. (Такой же ответ у Игоря).

Вопрос. Чаще или реже, чем в первое время, вы угадываете с полуслова или полувзгляда, о чем думает, что переживает или что хочет сказать близкий человек?

Игорь. Чаще — и я, и она. (Такой же ответ у Ларисы).

Вопрос. Если ясновидение чувств угасло, пришло ли ему на смену сознательное внимание к внутренней жизни близкого человека, к его скрытым настроениям, переживаниям — замена стихийного ясновидения любви?

Лариса. Они слились гармонически.

Игорь. Одно другое дополняет.

Вопрос. Был ли в вашей любви «эффект присутствия» — постоянная память чувств о любимом человеке, ощущение, что везде и во всем есть его отблеск, что все вокруг как бы напоминает о любимом человеке?

Оба ответили «да».

Вопрос. Когда он стал угасать?

Игорь. Живет до сих пор.

Лариса. Он существует всегда. В любой момент у меня есть ощущение, что он смотрит на меня».