Карл Ясперс - Общая психопаталогия

Эта противоположность целого и частей действительна и для постижения психической жизни. Но в этом случае с научной, методологической точки зрения все выглядит куда более неопределенно, многомерно и многогранно. О взаимоотношении частей и целого речь идет во всех главах настоящей книги. В некоторых особо важных местах смысл целостности будет затронут подробнее, но основной темой она станет в четвертой части (как эмпирическая целостность психической жизни) и в шестой части (как объемлющая целостность [umgreifende Ganze], которая выходит за пределы эмпирически постигаемого). Пока же ограничимся несколькими предварительными замечаниями.

Говоря о «человеке в целом» (или «целостности человеческого», das Cianze des Menschseins; см. часть VI настоящей книги), мы имеем в виду нечто бесконечное и. по существу, непостижимое. В состав этой целостности входит огромное число отдельных психических функций. Возьмем. к примеру, какую-нибудь яркую частность: дальтонизм, отсутствие музыкального слуха или феноменальную память на числа; можно сказать, что во всех подобных случаях речь идет о своеобразных отклонениях души. способных оказывать свое воздействие на личность в целом в течение всей ее жизни. Аналогично, мы можем рассматривать Другие частности как изолированные функции души. то есть как ее «органы» или «инструменты», обеспечивающие личность разнообразными возможностями; связанные же с ними отклонения от нормы (например отклонения от нормальной функции памяти) мы можем противопоставить отклонениям совершенно иного рода, с самого начала укорененным в личности в целом, а не в какой-то частной области психики. Например, у некоторых больных мозговая травма приводит к тяжелым дефектам памяти, расстройствам речи и параличу, явно разрушительным для личности как таковой. Но при внимательном рассмотрении и при некоторых благоприятных условиях можно различить первоначальную, еще не тронутую изменениями личность, лишь на время «выведенную из строя» или утратившую способность к самовыражению. В потенции дна сохраняет свою целостность нетронутой. С другой стороны, нам приходится сталкиваться с больными, чьи «инструменты» (то есть, в данном случае, отдельные душевные функции) кажутся достигшими вполне нормального развития, но при этом сами больные как личности доказывают явные (хотя нередко почти не поддающиеся определению) отклонения от нормы. Именно поэтому психиатры старшего поколения называли душевные болезни «заболеваниями личности».

Эта противоположность души в целом и составляющих ее частей подлостью соответствует человеческой природе; но она не является единственным направлением нашего анализа. В процессе психологического исследования приходится сталкиваться с множеством разнообразных элементов и относительных целостностей. Отдельные феноменологические элементы противопоставляются целостности мгновенного состояния сознания, отдельные проявления способностей личности-всему комплексу ее способностей, отдельные симптомы — типичным синдромам. Что касается более многогранных и сложных целостностей, то к их числу относятся конституция, природа болезни (нозология) и целостная история жизни личности. Но даже эти эмпирические целостности относительны и не тождественны целостности «человеческого». Последняя охватывает все эмпирические (относительные) целостности и проистекает из свободы, трансцендентной по отношению к человеку как объекту эмпирического исследования.

Анализ и поиск связей между частностями способствует прогрессу науки; но- ограничиваясь только этим, исследовательская работа перестает быть продуктивной и вырождается в простое, необременительное перечисление. Наука должна всегда руководствоваться идеей объединяющей целостности, не соблазняясь надеждой на возможность непосредственного соприкосновения с этой целостностью. У всякого, кто испытывает иллюзии на этот счет, неизбежно развивается склонность к красивым фразам, а его горизонты стремительно сужаются из-за ложного представления, будто ему удалось полностью овладеть целостностью души и ее всеохватывающими силами. В нашей исследовательской работе мы должны всегда иметь в виду эту объемлющую целостность «человеческого» и помнить, что любой объект нашего анализа есть не более чем частный аспект, нечто относительное — независимо от того, насколько многогранным объект этот может показаться в своей эмпирической целостности.

Что такое человек на самом деле — это величайшая, предельная проблема любого знания.

(в) Неизбежность формально-логических ошибок и их преодоление в процессе исследования

Сплошь и рядом приходится сталкиваться с ситуацией, когда факты ц ход мыслей «правильны», но знаний не прибавляется. Каждому исследователю знакомо ощущение, что он находится на ложном пути. Нам следует научиться осознанному отношению к подобным неприятностям. препятствующим нормальному ходу научной работы. Я постараюсь обрисовать некоторые из них.

1. Соскальзывание в бесконечность.

(аа) Предположим, что составляя истории болезни, я стараюсь всячески отвлекаться от критических суждений и описывать все — то есть заносить на бумагу все то, что говорит больной, и стремиться собрать все известные данные. Тогда мои истории болезни скоро станут не чем иным, как бесконечными описаниями: если же я проявлю повышенную добросовестность, они превратятся в гигантские тома, которые никто не станет читать. Накопление массы данных не может быть оправдано соображением, что будущие исследователи взглянут на все это с какой-нибудь новой, свежей точки зрения. Очень редко удается хорошо описать тот или иной факт, не имея интуитивного представления о его возможном значении. Бесплодных действий такого рода можно избежать только при условии, что мы умеем более или менее отчетливо дифференцировать главное и второстепенное и формулировать принципы сбора и представления данных. Упрощенная схематизация процесса совершенно бесполезна, хотя и не лишена известной внешней привлекательности.

(бб) Один из самых надежных способов установить факты — осуществить подсчет того, что может быть подсчитано. Но ведь так мы можем считать до бесконечности. Хорошо известно, что числа способны вызывать повышенный интерес (особенно у тех. кто только начинает иметь с ними дело); они, однако, имеют смысл только при условии, что их можно сопоставлять друг с другом с различных точек зрения. Но и это еще не все. Самое главное — обратить весь процесс счета на пользу исследовательской идее, которая поможет проникнуть в глубь действительности, а не просто будет переведена в форму бесконечного ряда цифр. Известно множество сложных экспериментальных исследований, изобилующих цифрами, но при этом совершенно бессодержательных; это происходит потому, что в их основе нет руководящей идеи, способной вовремя остановить бесконечный поток чисел и сообщить работе методологически четкую форму.