Сергей Рубинштейн - Основы общей психологии

В эти годы в СССР идет особенно интенсивная работа по построению системы советской психологии. <���…> Она дана в настоящей книге — в том виде, по крайней мере, как она представляется ее автору. Ее основные вехи могут быть сформулированы в нескольких основных положениях. Таковы:

a. принцип психофизического единства , включающий единство психического как с органическим субстратом, функцией которого является психика, так и с объектом, который в ней отражается;

b. принцип развития психики как производного, но специфического компонента в эволюции организмов, в ходе которого адаптивное изменение образа жизни обусловливает изменение как строения нервной системы, так и ее психофизических функций в их единстве и взаимосвязи, в свою очередь на каждой данной ступени обусловливаясь ими (см. след. главу);

c. принцип историзма применительно к развитию человеческого сознания в процессе общественно-исторического развития, в ходе которого общественное бытие людей определяет их сознание, образ их жизни — образ их мыслей и чувств, в свою очередь обусловливаясь ими;

d. принцип единства теории и практики, т. е. теоретического и экспериментального изучения человеческой психики и воздействия на нее.

Таковы основные принципы советской психологии . Все они получают в ней теперь не только признание в качестве общефилософских тезисов, но и реализацию в плане психологической теории и психологического исследования. Нити, ведущие от всех этих основных принципов, сходятся в единой узловой точке –

e. в положении о единстве сознания и деятельности.

Единство сознания человека и его поведения, внутреннего и внешнего его бытия, которое в нем утверждается, раскрывается прежде всего в самом их содержании.

Всякое переживание субъекта, как мы видели, всегда и неизбежно является переживанием чего-то, так, что самая внутренняя его природа определяется опосредованно через отношение его к внешнему, объективному миру; с другой стороны, анализ поведения показывает, что внешняя сторона акта не определяет его однозначно, что одни и те же внешние движения могут в различных случаях означать разные поступки и различными движениями может осуществляться один и тот же поступок, так как природа человеческого поступка определяется заключенным в нем отношением человека и окружающему его миру, которое составляет его внутреннее содержание.

Таким образом, не приходится лишь извне соотносить поведение, поступок как нечто лишь внешнее с сознанием как чем-то лишь внутренним; поступок сам уже представляет собой единство внешнего и внутреннего — так же как, с другой стороны, всякий внутренний процесс в определенности своего предметно-смыслового содержания представляет собой единство внутреннего и внешнего, субъективного и объективного. Единство сознания и деятельности или поведения основывается на единстве сознания и действительности или бытия, объективное содержание которого опосредует сознание, на единстве субъекта и объекта. Одно и то же отношение к объекту обусловливает и сознание и поведение, одно — в идеальном, другое — в материальном плане. Таким образом, единство психического и физического раскрывается еще в новом плане, и в самой своей основе преодолевается традиционный картезианский дуализм.

Единство психики, сознания и деятельности выражается далее в том, что сознание и все психические свойства индивида в деятельности его не только проявляются , но и формируются; психические свойства личности — и предпосылка и результат ее поведения. Это следующее стержневое положение нашей трактовки психологии. Этим определяется, прежде всего, трактовка психики в генетическом плане — в ее развитии.

В корне, в самой основе своей преодолеваются представления о фаталистической предопределенности судьбы людей — наследственностью и какой-то будто бы неизменной средой: в конкретной деятельности, в труде, в процессе общественной практики у взрослых, в ходе воспитания и обучения у детей психические свойства людей не только проявляются , но и формируются.

В новом свете выступает, таким образом, кардинальная проблема развития и формирования личности, всех ее психических свойств и особенностей — способностей, характерологических черт. В деятельности человека, в его делах — практических и теоретических — психическое, духовное развитие человека не только проявляется , но и совершается.

Эти положения заставляют нас вместе с тем выйти за пределы чисто функциональной трактовки психики, которая рассматривает всякий психический процесс как однозначно детерминированный изнутри функционально-органическими зависимостями. Такое положение приводит к раскрытию зависимости психических процессов от реальных взаимоотношений, которые складываются у человека в жизни. Это размыкает замкнутость внутреннего мира психики и вводит ее изучение в контекст конкретных материальных условий, в которых практически протекает жизнь и деятельность людей. Отсюда вытекает требование — строить психологию как науку, изучающую психику, сознание людей в конкретных условиях, в которых протекает их деятельность, и таким образом в самых исходных своих позициях связанную с вопросами, которые ставит жизнь, практика.

Такой подход к психологии сказывается как на методике исследования, в которой изучение и воздействие сочетаются друг с другом, так и на построении исследования, в котором теоретические обобщения и практические приложения образуют как бы две стороны единого процесса.

Такое построение исследований составляет одну из наиболее существенных черт в построении нашей психологической работы. Оно неразрывно связано с ее исходными принципиальными установками.

В дни Великой Отечественной войны советские психологи, выполняя свой патриотический долг, уделили значительное внимание оборонной тематике — психологическим проблемам, связанным с наблюдением и разведкой ("сенсибилизация органов чувств"), с обучением техническим военным специальностям (обучение летчиков, радистов и т. д.), с восстановлением речевых и двигательных функций у раненых и восстановлением трудоспособности инвалидов Великой Отечественной войны.

На принципиально новой философской основе в советской психологии снова выступают лучшие традиции передовой русской философско-психологической мысли и более радикально, чем когда-либо, преодолевается все отжившее, порочное и реакционное, что держалось в официальной психологической науке дореволюционной России. Снова с большей, чем когда-либо, отчетливостью выступает ее гуманистическая тенденция. Снова в центре ее внимания — человек , реальная человеческая личность в ее реальных жизненных отношениях, в ее деяниях и поступках.