Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием

- Френкель, только френкель, - понукал Джек своих сестер-надзирательниц.

И тут произошло то, что оказалось не только законо­мерным, но и удачным. Первоначально полученная вер­шина улучшения снова была достигнута. И гораздо бы­стрее, чем в первый раз. Приступы безумия с каждым ра­зом становились короче.

- Продолжайте френкель, - командовал Джек сест­рам-надзирательницам.

А затем, когда у сверхактивной больной начинали по­являться признаки возврата галлюцинаций, Джек стал до­бавлять к Френкелю серпазил. Малоактивным же боль­ным Джек добавлял риталин.

На это стоило посмотреть. Это было ново и беспре­цедентно. Риталин, добавленный для слабоактивных, и сер­пазил, добавленный для сверхактивных, имели одну и ту же цель: вернуть и поддержать первоначальное дей­ствие френкеля на глубинные пласты безумия, на галлю­цинации и ложные представления.

90 процентов больных при лечении их одним Френке­лем неизменно показывали циклические подъемы и паде­ния от здоровья к безумию. Но 60 процентов этих рас­стройств были взяты под контроль при добавлении к Френкелю серпазила или риталина.

Джек Фергюсон не очень гоняется за статистикой.

- Беда в том, - говорит Джек, - что мы ничего не знаем о химизме действия Френкеля на человеческое поведение. Это такое же темное дело, как химизм всех ненормальностей, создающих картину психической бо­лезни.

И Джек спрашивает, какой смысл для больших специа­листов - да и для него тоже - пытаться установить в точ­ных цифрах сравнительный процент излеченных и не изле­ченных больных? Какая польза от громоздких статистиче­ских выкладок, доказывающих, что данное лекарство полезно при одном виде безумия и бесполезно при другом, если не существует никакой верной пробы, чтобы отличить одну форму безумия от другой?

Джек весело усмехается:

- Вы представляете, какая путаница получилась бы, если бы врачи стали лечить антибиотиками всех лихора­дящих больных подряд, не зная еще, чем вызвана та или иная лихорадка?

Джек, как всегда, разрабатывал индивидуальный план лечения для каждого больного. И тут он натолкнулся на факт, который заставил его изменить первоначальную тех­нику лечения. Он заметил, что, если при лечении френке­лем к больному возвращались галлюцинации и ложные идеи, он мог за пару часов восстановить магическую силу френкеля, вводя серпазил и риталин не через рот, а внутривенным вливанием.

Говард Фабинг дал Джеку Френкель для борьбы с галлюцинациями и ложными идеями - более глубоким пла­стом безумия, чем ненормальное поведение. Каждый день серпазил, риталин и Френкель плюс нежная, любовная за­бота показывали Джеку, что эта комбинация восстанав­ливает крепкую и нормальную психику у все большего числа хроников.

- Каждый день - это день благодарения для нашей больницы, - лирически выражается Джек.

Любя Джека, я не переставал за него волноваться. Когда человек добивается успеха в работе, всегда есть опасность возникновения паранойи, независимо от того, насколько он разумен, насколько скромен и малозаметен. Джек показывает высокие стандарты разума, скромности и смирения, но все же он - человек, даже слишком чело­век. А безумие, злейший враг человечества, это гнусное дьявольское наваждение чаще всего проявляется у людей, которые слишком человечны. В мешке гадостей у этого дьявола есть кое-что похуже, чем ненормальное поведение, галлюцинации и ложные идеи. Джек совсем уж было по­верил, что нашел действительное средство против безу­мия, совсем уж готовился перейти в опасное состояние веч­ного благодарения, как с треском был возвращен к реаль­ной действительности.

Некоторые из его пациенток, чудесным образом выле­ченные от безумия, стали показывать новую зловещую форму плохого поведения. Этого уж никак нельзя было предугадать.

Так, например, больная, настолько пришедшая в норму, что могла уже уйти из больницы, вдруг испустила дикий вой и выбросила стул в окно. Другая - своим примерным поведением она завоевала любовь всей палаты и всего персонала - вдруг жестоко исколотила сестру-надзира­тельницу.

Но «несчастной» случайности - так по крайней мере он сам считает - Джек набрел на лекарство против этой Углубленной формы безумия. Это было опять-таки хими­ческое соединение- «2-[альфа-(2-диметил-амино-этокси) альфа-метил-бензил]-пиридин». Поскольку это нелегко запомнить и даже выговорить, химики назвали его «доксиламином».

Доксиламин вовсе не был предназначен для лечения душевных болезней. Это был антигистаминный препарат, сильное средство против сенной лихорадки и бронхиаль­ной астмы. Но у него было одно неприятное свойство: по­могая больным против аллергии, он в то же время оказы­вал на них усыпляющее действие. Во всех других отноше­ниях доксиламин был совершенно безвреден. Можно было принимать его громадными дозами, и он не причинял ни­какого вреда, кроме непоборимой сонливости, из-за кото­рой человек мог погибнуть на улице, попав под автомо­биль.

Джек решил испробовать доксиламин на своих психо­тиках. Обладая усыпляющим действием, он должен был успокаивать буйных больных, не поддававшихся действию больших доз серпазила. Однако доксиламин оказался странным и капризным лекарством. На некоторых воз­бужденных больных он не оказывал усыпляющего дей­ствия. На разных больных он действовал по-разному. «Изучение доксиламина радует мое сердце», - писал мне Джек.

Этот препарат уничтожал непредвиденность поведения у многих хроников, которым серпазил, риталин и Френ­кель возвращали нормальную психику, оставив только непредугаданность поведения. Казалось, Джек достиг вер шины успеха в своем наступлении на хроническое безумие. В мае 1956 года он сделал доклад на заседании Общества психиатров-биологов о своем опыте лечения доксиламином...

Под наблюдением находилось шестьдесят больных, у которых серпазил-риталин не смогли искоренить галлю­цинации и ложные представления. Доксиламин снял у них иепредугаданность поведения. Была еще другая группа в двадцать восемь человек. У Двадцати двух из них док­силамин уничтожил неприятные и опасные вспышки. Трое из этой группы, проявлявшие себя очень аккуратными, контактными и деятельными внутри больницы, в то же время были хроническими «беглецами». При малейшей возможности невзирая ни на какую погоду, они скрывались в неизвестном направлении. Под влиянием доксиламина все трое стали оседлыми, работали на огороде и вели себя прекрасно. Могли бы уйти домой, если бы у них был родной дом.

Вы помните девушку, которая при общем хорошем поедении вкалывала себе иглы в ноги и живот. Пройдя ле­чение доксиламином, она бросила это нелепое и опасное занятие.