Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием

Джек отправился в отделение хроников-мужчин. Здесь мистер Честер Крам, начальник мужского медперсонала. Мистер Крам знает о методе лечения, применяемом в женских отделениях, и горит желанием убедиться в его эффективности. Вот и молодые врачи-резиденты Линн и Шитс с серпазилом и риталином. Все в порядке.

Мужчине-кататонику двадцати одного года доктор Линн делает внутривенное вливание риталина. Никакого дейст­вия. Через несколько минут - второе вливание риталина. Затем - третье. В промежутках между этими вливаниями производится вливание риталина другому неизлечимому, безнадежному кататонику семнадцати лет; затем ему же второе и третье вливание. Через несколько минут оба кататоника как бы проснулись. Они сели и стали улыбаться друг другу. Потом один из них оторвал клок ваты от по­вязки, которая была ему наложена на руку после вливания, и бросил его в другого воскресшего человека. Не переста­вая улыбаться, двое больных стали перебрасываться мя­чиком из ваты.

- Стойте, ребята! - закричал молодой доктор Линн. - Я сейчас принесу вам настоящий мяч.

На глазах у мистера Крама, молодых врачей и Джека происходило нечто странное. Они видели перед собой двух безнадежных кататоников живыми, проворными, играющи­ми в мяч, внезапно развеселившимися после долгих лет живой смерти.

Кроме этих кататоников - игроков в мяч, впрыснутое в вену лекарство вывело одного злосчастного больного из со­стояния глубокой слезливой меланхолии; он попросил раз­решения одеться и, забыв о своем прежнем тоскующем «я», надел пижаму и пошел в столовую ужинать. Молодые вра­чи-резиденты тоже «выиграли мяч» в этом соревновании. Если бы Лоренц мог это видеть, думал Джек.

Они могли бы теперь показать Лоренцу то, о чем он едва смел мечтать. Не больного с прояснившимся на не­сколько минут сознанием после впрыскивания цианида, или на полчаса после углекислоты, или на восемь часов после амиталового сна, а больных с перспективой полного про­светления при помощи новых лекарств, если только их дей­ствие усилено любовной заботой.

О чем бы спросил Билль Лоренц, человек, впервые по­казавший, что под внешней оболочкой безумия скрывает­ся нормальная психика, - о чем бы спросил Лоренц при виде этой маленькой клинической демонстрации? Вероят­но, он спросил бы: если у запущенных хроников так легко пробудить сознание и держать его разбуженным при по­мощи лекарств и любви, то почему же мы не делаем попыт­ки победить безумие до того, как больной попадет в больницу?

Просматривая бюллетень американской психиатрической ассоциации от 4 апреля 1956 года, Джек натолкнулся на статью доктора Поля Г. Гоча, заведующего отделом психического здоровья в штате Нью-Йорк. Доктор Гоч не просто администратор; он деятельный клиницист-экспериментатор в вопросах борьбы с безумием.

Доктор Гоч сильно поднял моральное состояние Джека, так как в своем труде он советовал именно то, что Джек делал совсем один, в провинциальной глуши Траверз-Сити.

С легкой иронией доктор Гоч отмечал как печальный факт слишком высокую цифру повторных психозов, «потому что случаи самоисцелений сильно мешают правильной оценке терапевтических методов».

Джек Фергюсон, принявший сначала это замечание всерьез, подумал о том, что к нему эта критика не относит­ся, что он берет на лечение только запущенных хроников, у которых самоисцелений не бывает.

Доктор Гоч не думает, что все виды психических рас­стройств можно лечить одним и тем же лекарством, как это уже показано Фергюсоном на практике: сверхактивные больные требуют лечения серпазилом или торазином; слабоактивные нуждаются в риталине; галлюцинирующим следует давать Френкель или доксиламин.

Больше того, доктор Гоч подчеркивает, что одни лекар­ства еще не решают проблему борьбы с безумием и что взаимосвязь лекарств с психотерапией - это одна из круп­нейших задач, стоящих перед психиатрией. Основой фер-гюсоновской психотерапии была его вера в то, что коли­чество любовной заботы, добавленной к лекарствам, опре­деляет надежность выздоровления больных. Позже, на заседании мичиганского общества борьбы за психическое здоровье, доктор Гоч встретился с Джеком. Он рад был узнать, что Джек придерживается того же мнения от­носительно неполноценности действия одних только ле­карств.

- Я прямо поражен, как мы здесь в Нью-Йорке со­шлись с вами во мнениях, - сказал заведующий отделом.

Дружеский шлепок по спине - это то, что дает полное удовлетворение честному одинокому волку вроде Джека. Пусть уж награды и премии остаются для ублажения тех, которые в глубине души вынашивают надежду сделаться «важными шишками».

В начале лета 1956 года пришли волнующие новости из Вермонта. Многие клинические исследователи теперь уже убедились в стимулирующем действии риталина на слабо­активных психотиков. Но никто еще не подтвердил откры­тия Джека, что риталин в комбинации с серпазилом урав­новешивает колебания сверхактивного и слабоактивного элементов в поведении ненормальных людей. И вот в «Ме­дицинском вестнике Новой Англии» за июнь 1956 года появилось это подтверждение.

Доктор Джордж У. Брукс из вермонтской больницы сообщил о некоторых интересных наблюдениях при лече­нии хронических шизофреников. На 386 шизофреничках в течение шестнадцати месяцев вермонтский доктор испы­тывал действие торазина, или торазина с серпазилом, или одного серпазила в больших дозах.

Эти лекарства принесли успокоение многим больным, но в конечном счете у большинства из них они вызывали глубокую, как выражается доктор Брукс, «экстрапирами­дальную дисфункцию». Казалось, что они заболели ужас­ной паркинсоновой болезнью: их движения стали медлен­ными, лица приобрели маскообразный вид, появилось на­пряжение мышц и беспрерывное дрожание рук. Общее же поведение больных показывало явное улучшение.

О свирепом бруксовском лечении успокоительными средствами ходили злые шутки. Чего стоит такое психиче­ское здоровье, ради которого надо стать трясущимся паркинсоником?

Но вот этим жалким созданиям, немного поумневшим, но трясущимся, не снимая их с лечения успокоителями, док­тор Брукс стал добавлять возбуждающие средства - артан или риталин.

Из 368 шизофреничек 151 была выписана из больницы и вернулась домой. Поразительно, как после этой комбина­ции успокоителей и возбудителей доктор Брукс получил возможность общаться, как он выражается, «непосред­ственно с человеческой личностью, перешагнувшей через шизофрению». У многих больных совершенно прекратились галлюцинации и стала развиваться такая сообразитель­ность, какой он до этого у них никогда не видел. «Они го­ворили о своих странных переживаниях, как нормальные люди рассказывают о своих плохих снах».