Павел Симонов - Темперамент. Характер. Личность

С подобным предположением хорошо согласуются клинические наблюдения, свидетельствующие о том, что больные с поражением. левого полушария озабочены своим состоянием, тревожатся о нем, в то время как больные с поражением правого полушария беспечны и легкомысленны. Возникает парадоксальная ситуация: сохранность словесного логического мышления сочетается с совершенно неадекватной оценкой своего состояния. Больные, утратившие «высший» (абстрактно-понятийный, словесный) аппарат, ведут себя более разумно и адекватно, чем сохранившие его.

Дело в том, что правое полушарие, особенно его лобные отделы, больше, чем левое, связано с потребностно-мотивационной сферой, которой принадлежит инициирующая роль в процессах целеобразования. Образно говоря, правое полушарие больше связано с порождением целей, а левое — с их конкретизацией и с уточнением средств достижения этих целей. Человек без левого полушария сохраняет цели, но остается без средств. Отсюда низкая вероятность достижения целей и как следствие отрицательные эмоции, растерянность, тревога, депрессия. Человек без правого полушария обладает набором средств, явно превосходящих его сузившиеся и упрощенные цели. Отсюда избыток положительных эмоций, эйфория, ощущение мнимого благополучия. Таким образом, анализ эмоциональных последствий поражения правого и левого полушарий, во-первых, еще раз убеждает нас в информационной природе этих эмоциональных сдвигов, а во-вторых, указывает на оценку вероятности достижения цели (удовлетворения потребности) как на важнейшую функцию новой коры, специально — лобных ее отделов.

Оперируя конкретными и обобщенными образами действительности, мышление содержит в себе потенциальную опасность «отрыва» от этой действительности, перевода действий из реального в исключительно воображаемый, мыслимый план. В результате естественная последовательность событий по схеме: потребность — «проигрывание» способов ее удовлетворения в мышлении — реализация внешних действий — удовлетворение потребности деформируется таким образом, что потребность частично удовлетворяется самим процессом мышления. Речь идет о мечтательности в ее пассивно-созерцательном, маниловском варианте. Замещение реального удовлетворения потребности ее воображаемым удовлетворением нередко встречается тогда, когда субъект недостаточно вооружен и настойчив для достижения реального результата. Вспомним «сны наяву» поручика Ромашова из повести А. И. Куприна «Поединок», рисующего себе увлекательные картины своих подвигов, служебных успехов, блестящей карьеры вместо прозябания в заштатном пехотном полку.

Но природа человека слишком сложна и противоречива, чтобы мы могли уложить ее в прокрустово ложе своих однозначных оценок. «Пустая» мечтательность, не сдерживаемая рамками реальных возможностей, может оказаться весьма плодотворной в сфере научного и художественного творчества. В любом случае соотношение между внешне реализуемой и мыслительной деятельностью представляет важный параметр для определения делового, прагматического, пассивно-созерцательного, мечтательного и т. д. характера данного человека.

Мы рассмотрели индивидуальные особенности потребностной сферы личности и варианты ее проявления в действиях, в совершаемых личностью поступках. Но остается еще такая черта, как эмоциональность — одна из наиболее ярких характеристик темперамента. Впрочем мы уже знаем, что сами эмоции вторичны и производны от потребностей и представлений о вероятности (возможности) их удовлетворения. Это означает, что не в эмоциях самих по себе, а в индивидуальных особенностях механизмов их формирования следует искать естественнонаучные основы темпераментов.

До сих пор мы рассматривали потребности человека изолированно, анализируя их значение и роль в организации целостного поведения. Однако «различные потребности внутренне связаны между собой в одну естественную систему...» [43] Маркс К., Энгельс Ф. Соч, 2-е изд., т. 23, с. 368. . Среди актуальных потребностей в каждый момент времени выделяется доминирующая потребность, требующая первоочередного удовлетворения, и субдоминантные потребности, сосуществующие или конкурирующие с доминантной. Все многообразие событий, происходящих в окружающей среде, поступающие из этой среды сигналы, в свою очередь, разделяются на сигналы с высокой или относительно низкой вероятностью их подкрепления факторами, непосредственно удовлетворяющими ту или иную потребность.

Результаты собственных экспериментов и анализ данных литературы привели нас к выводу о том, что потребностно-информационной организации поведения соответствуют функции четырех мозговых образований: фронтальных (лобных) отделов новой коры, гиппокампа, ядер миндалевидного комплекса и гипоталамуса.

Оказалось, что благодаря передним отделам неокортекса поведение ориентируется на сигналы высоковероятных событий, в то время как реакции на сигналы с малой вероятностью их подкрепления подвергаются торможению. Двустороннее повреждение лобной коры у обезьян (макаки резусы) ведет к нарушению вероятностного прогнозирования, которое не восстанавливается на протяжении 2—3 лет. Аналогичный дефект наблюдается у больных с патологией лобных долей, для которых характерно стереотипное повторение одних и тех же действий, утративших свое значение. При более обширном поражении лобных долей возникают легкая отвлекаемость, соскальзывание на побочные ассоциации.

Ориентация на сигналы высоковероятных событий делает поведение адекватным и результативным. Однако в особых условиях, в ситуациях со значительной степенью неопределенности при явном дефиците прагматической информации необходимо учитывать и возможность маловероятных событий. Для реакций на сигналы с низкой вероятностью их подкрепления важна сохранность гиппокампа — второй «информационной» структуры мозга, в известном смысле дополняющей деятельность лобных отделов коры.

В процессе экспериментов с вероятностным прогнозированием В. М. Русалов обнаружил три группы обследованных им лиц. Представители первой группы адекватно отражают характеристики вероятностной среды (вероятностное соответствие). Представители второй группы занижают частоту более частого события (вероятностное безразличие), а представители третьей — завышают ее (стратегия максимализации). Эксперименты на животных с последовательным выключением мозговых структур позволяют предположить, что субъекты первой группы обладают хорошо сбалансированными функциями лобной коры и гиппокампа, у лиц второй группы относительно преобладают функции лобной коры, а у представителей третьей — функции гиппокампа. В результате субъективная оценка вероятности событий у представителей последних двух групп не соответствует объективной вероятности редких и частых событий.