Андрей Курпатов - Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии

Впрочем, осознаём ли мы это? Кто-то скажет, что, только пытаясь представить себе это наглядно, «и с ума сойти недолго», что уж говорить об осознании. Но в реальности полных индивидуальных отношений это возможно. Более того – так и происходит, только форма этого понимания-ощущения несколько иная. Посмотрим на закон причинности с другой стороны: если все происходящее влияет на то, что есть, значит, иного «есть» быть не могло, хоть оно и «относительно» случайно, это единственно возможная случайность. В результате всякое событие может быть осознано и как результат творения Вселенной, и как причинность этой самой Вселенной, а также как ничтожное событие, ничего собой не представляющее, раз оно столь жестко детерминировано. Такое «одновременное» ощущение и абсолютной ценности, и совершенной проходящности единичного явления может быть достигнуто только в реальности полных индивидуальных отношений с миром.

Самый главный вопрос, который встает в этой связи, – это вопрос о «свободной воле», который пытались разрешить и Артур Шопенгауэр, и Будда, и множество других философов. С точки зрения формальной логики, закон причинности противоречит закону кармы, поскольку если все продиктовано причинностью, то и то, что мы делаем, от нас зависеть не может. Но коли так, то о какой карме и о каком возмездии за наши «неблагочестивые» деяния может идти речь? Чтобы как-то нивелировать это противоречие, буддизмом постулируется наличие этой самой «свободной воли», чем на каждого возлагается ответственность за то, что он делает, а судьей и палачом назначается сама карма. Все это плод допущений и идеалистических конструктов, необходимых в чисто прагматических целях, а закон причинности все-таки является довлеющим в любом случае. Но оставим это здесь…

Итак, мы в общих чертах уяснили систему восприятия мира в реальности полных индивидуальных отношений, теперь коснемся того, как человек, будучи в ней, ощущает других людей. Есть такое расхожее словосочетание: «видеть насквозь». Обычно под ним понимают способность понимать суть потребностей того или иного человека: то ли он лжет, то ли просит, то ли справляется со смущением и неловкостью. Мы же предлагаем представить его значение несколько по-другому, а именно, как видение сущности другого человека, видение сущности сквозь сложные системы внешних контуров личности. Будучи в реальности полных индивидуальных отношений, вся содержательная шелуха отпадает, и перед нами предстает беззащитная, часто даже несчастная человеческая сущность, движимая множеством содержательных причин, которые как раз и вынуждают человека лгать, просить, смущаться и сдерживать смущение.

Таким образом, осознаётся наносность и незначительность всего того, чем нам обычно представляется конкретный человек, все, кроме его истинной сущности, представляется нам проходящим, пустым и не имеющим никакого значения. Только она постоянна и ценна, все остальное – случайно. Здесь рождается сострадание ко всякому человеку, поскольку сущность всякой личности измучена содержательностью, одинока и несчастна. Владыка мира и последний из нищих – всякий страдает. Имеет ли значение содержательная сторона этого страдания? Для простой личности – да, для человека, пребывающего в реальности полных индивидуальных отношений, – нет. Всякий человек для него – истинная красота, исковерканная содержательностью жизни. Именно это видит просветленный человек, а иного для него и не существует. Неслучайно, согласно легенде, именно увиденное наследным принцем Сиддхартхой Гаутамой человеческое страдание пробудило в нем потребность искать истину и, в конечном итоге, стать Буддой.

Как же ощущает сама себя такая просветленная личность? Вышеизложенное должно приводить нас к мысли о том, что он ощущает себя сопричастным всему, хотя, на самом деле, это не совсем так. Он ощущает себя во всем, причем, именно благодаря полному и истинному отношению с собственной сущностью. Весь мир для него – это движение сущности такой же, как и его собственная, а значит, и движение его собственной души – это движение мира и других людей. Такой человек синхронизирует процесс своей сущности со всеми процессами, составляющими мир, и поскольку его собственный, внутренний процесс гармонизирован, такая синхронизация с прочими процессами оказывается целительной для них. Он вряд ли бы стал это говорить, но, скорее всего, это прозвучало бы так: «Я вижу суть вещей. Я ощущаю свою сопричастность всему. В мире нет качества, нет постоянства формы и содержания – и именно это ценно, другая же истинная ценность в том, что создает возможность этой проходящности».

Семантическая слабость языка, к сожалению, не позволяет нам четко определить и представить переживания полных индивидуальных отношений. На аналогичные трудности наталкиваются и попытки определить Нирвану. С. Радхакришнан говорит, что, какие бы эпитеты превосходной степени ни использовались для определения состояния Нирваны, мы не достигнем искомого. Гаутама Будда давал лишь отрицательное определение Нирване: «Не становленное, Не рожденное, Не производимое, Не имеющее формы», посредством чего «избавляются от того, что Становится, Рождается, Производится и Принимает форму». Лама Анагарика Говинда добавляет: «Радость растворяется в том возвышенном состоянии ясности и безмятежности, которое, как мы видим, сохраняется даже в наивысших состояниях внутреннего самососредоточения, возникающих после преодоления чувств удовольствия и боли и любых других эмоций. В этом наивысшем состоянии все оттенки мышления и чувств, рассудка и души сглажены. Теперь их место занимает то блаженное сознание единства, тождественности, неизменяемости и согласия, которое может быть описано только в отрицательных терминах» 50. Полные индивидуальные отношения – это нечто близкое Нирване.

Там, где прерывается череда рождений и смерти и, согласно воззрениям буддистов, заканчивается страдание, там, где человек обретает божественную святость и возносится в царствие небесное, как об этом говорят христианские мистики, там, где человек, согласно мифологическому мышлению, поднимается на небесный свод, по которому кружат боги в своих колесницах, – там восстанавливается истинная целостность, там она становится действенной и нерушимой, там полностью являет себя в конкретном человеке принцип целостности. Это «там» – реальность полных индивидуальных отношений.

Говорить о неполных индидивидуальных отношениях, с одной стороны, легче, поскольку проще обстоит дело с языком, здесь он позволяет говорить более-менее конкретно, но, с другой стороны, они столь многообразны, столь разномерны, что изложить все, что необходимо, оказывается делом весьма и весьма не просто. Нашу участь облегчает только то, что все предыдущее и последующее изложение доскажет то, что будет здесь упущено, поэтому сейчас мы очертим лишь основные общие моменты, отражающие структуру и в какой-то мере сущность неполных индивидуальных отношений.