Андрей Курпатов - Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии

В отношениях с по-настоящему близкими для вас людьми доверьтесь чувству, поступайте так, как велит вам не то что сердце, а самые-самые сокровенные ваши желания. И ни в коем случае не разлагайте ваши отношения с другим человеком на элементы. А если уж случилось… то расскажите ему все, раскайтесь. И только тогда, даже если и были эти манипуляции – «невинные» и непреднамеренные, – они потеряют всякую силу. Помните: главное – это отношение, то, что между вами.

Берегите тех, кого вы любите.

Относительно нехорошо лишь принимающее одиночество, всякое же иное неизбежно губительно.

В современном мире – шумном, летящем на бешенной скорости – только сумасшедший не почувствует себя одиноким. Формальность и множественность наших отношений с окружающим миром толкают нас к пропасти одиночества, а то словно отторгает нас от мира.

Человек урбанизированного мира – зол. «Всему есть предел», – говорит он, потому что мир давит на него. Говорит и прячется. Но отшельничество не делает его счастливым. Еще больше он жаждет тепла и поддержки, нежели человек прежнего мира. Но на какую поддержку и помощь мы можем рассчитывать, находясь за бетонными стенами нами же воздвигнутого одиночества? Одиночество – это, своего рода, perpetuum mobile, оно себя само воспроизводит, провоцирует и продвигает.

Но человеку чуждо одиночество, он страдает от этого, поэтому он злится на мир, который понуждает его к одиночеству. Но ведь именно в этом мире, и только в нем, есть то, что может спасти нас от одиночества. Если же мы дадим себе слабину, позволим себе разозлиться на мир за наше страдание, одиночество уже никогда не покинет нас, ибо злое одиночество, как и злая собака, никого не подпустит к хозяйской «запретной зоне». Одиночество должно стимулировать нас к открытости – вот в чем его миссия, если мы поймем это, только в этом случае от него будет какой-то толк.

А правда ли говорят, что ничего не бывает зря?…

Психологическое одиночество губительно. Оно вызывает обиду и заставляет ненавидеть. Тут все логично – мы ощущаем себя брошенными, а там уж – спасайся, кто может.

Оно отрывает плохое там, где вообще нет этой дефиниции «плохое-хорошее». Оно возвышает, не зря же существует целый религиозный институт отшельничества. Впрочем, всем этим оно засасывает нас и так глубоко, что насколько мы возвышены, уже не имеет ровным счетом никакого значения – больше просто не с кем сравнивать. Оно делает человека аморальным, потому что живая этика, без питательной среды человеческих отношений, умирает. А умерев, начинает разлагаться, подвергая деструкции все вокруг, а ближе всего к живой этике – сущность человека. В этом, собственно, и опасность.

Нас «отлучили в одиночество» еще в раннем детстве, когда мама впервые сказала нам: «Нет», в тот самый момент, когда папа сказал нам: «Надо». Как возможно, чтобы любимые так с тобой поступили?… Это настолько сильное, настолько глубокое противоречие, что ни осознать, ни понять его малыш просто не в силах.

Невозможно это сделать и теперь, потому что мы не помним ничего, кроме своего одиночества. И хотя с тех пор мы ищем тот счастливый мир, из которого нас изгнали, вернуться в него уже невозможно – мы забыли, какой он. То, что разбилось тогда, никогда более не обретет целостности. Теперь мы сами должны погибнуть, чтобы возродиться для новой жизни, в которой изгнание из Эдема не будет значиться как факт нашей личной биографии.

Радость бытия с другим – противоположно одиночеству. И нет для человека ничего более ценного, чем испытать эту радость. Умрите, чтобы воскреснуть, чтобы открыться, расправьте плечи и встречайте Другого. Мир полон людей, которые жаждут того же, покажитесь им, покажите им, что вы готовы. Сделайте первый шаг!

И как только это случится, гоните свое одиночество прочь, не объясняйтесь с ним и не давайте ему времени на раздумья и сборы. Тут нечего думать! Гоните прочь и закрывайте за ним дверь. И это вовсе не значит, что теперь вам придется всю жизнь удерживать подле себя этого Другого, это значит только одно – вы выгнали свое одиночество.

Когда двое любящих устраивают свои отношения, ими руководят самые замечательные чувства и порывы, ибо нет ничего более прекрасного, чем теплые и нежные отношения между двумя, и нет ничего более важного тех отношений, которые уничтожают одиночество.

В общем, учитывая все это, нет ничего странного в том, что наши влюбленные готовы и даже рады положить на алтарь этих своих отношений самое дорогое, самое ценное и личное, что у них есть. И первое, чем кто-то из них жертвует в этом благородном порыве, – свобода. «Милый, я твоя навеки!» ( звуки фанфар ) И не знает такой человек, что, ограничивая собственную свободу, он ограничивает свободу другого, то есть не одаривает его, а скорее, обедняет.

Если я несвободен, как может ощущать свободу близкий мне человек? Он чувствует себя ответственным, обязанным… Степени свободы всегда конгруэнтны. И если, например, мужчина в браке полагает, что он свободней своей жены, он горько ошибается: то, что он делает вне брака, – изменяет, она делает внутри брака и другими средствами. Одно только подозрение – это самая настоящая измена, измена любви, измена отношениям. Чтобы изменить, ни любовник, ни любовница не нужны. И подчас такая измена даже страшнее…

Несвобода другого – это наша собственная несвобода, это наша зависимость. Экзюпери очень метко подметил, что мы ответственны за тех, кого приручили, только не уточнил, что мы сами приручены прирученными.

Надо уметь различать свободу и возможность реализации желаний, ведь первое несравненно дороже второго, а не разобравшись, можно и перепутать.

Ощущение свободы много большее, нежели фактическая свобода, воплощенная в действии. История знает великих мира сего, которые обладали возможностью реализации фантастических проектов: Александр Македонский, Петр Великий, Наполеон… Но были ли они счастливы?…

Но мне известны люди, которые из-за немощи и болезней, своего социального положения и в силу этических императивов не могли претворить в жизнь и самого малого, но будучи внутренне свободными, ощущая свою внутреннюю свободу, как свободу, были счастливейшими людьми на Земле.

Мы неправильно понимаем свободу. Мы почему-то думаем, что свобода – это право и возможность делать все, «что только душе угодно». Но насколько это правильно? Эти представления вызваны тем, что мы постоянно ограничиваемы. Ограничение порождает ограниченное мышление.

Помните, что рано или поздно немощность настигает всех; свобода как возможность реализации наших притязаний покидает нас, и если мы зависимы от нее, не будет предела нашему разочарованию в жизни.