Андрей Курпатов - Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии

Решайтесь на все вовремя!

Не бойтесь думать, что «завтра» не будет. Бойтесь думать, что оно обязательно настанет.

От того, думаете вы или нет, что «завтра» может и не быть, ничего не меняется, если оно настанет, оно настанет, если не настанет – что вы сможете с этим поделать. Но вот, если вы думаете, что оно настанет обязательно, вы можете позабыть жить «сегодня», а оно – наше «завтра» – действительно, может не настать.

На самом деле в жизни очень мало вещей, которых следует опасаться, иногда мне кажется, что мы боимся только самих себя, это ведь мы, а не кто-то другой, думаем о плохом, когда предполагаем плохое.

Я уважаю «принципы» других. Но большинство людей, которые ограничивают свои желания и внутренние интенции этими «принципами», неосознанно полагают, что «завтра», возможно, эти принципы у них изменятся, и тогда они более не станут ограничивать себя, заживут настоящей и полной жизнью.

Ах, если бы они только сознавали это, я бы не отчаивался. Тогда бы я знал, что они не обманываются. И еще я знал бы, что у них действительно есть шанс отказаться, наконец, от этих ограничивающих их принципов. Но нет, все ждут «завтра»!

«Мы оставим это до завтра», – говорят они.

А я кричу им: «Опомнитесь, завтра может не настать!»

Но они не слышат, и я молча добавляю: «Будьте внимательны к своим чувствам, они говорят с вами о вас».

Я знал таких людей, которые в силу своей психической организации не были уверены в том, что они – это они. Они и в самом деле понимали, что они не доверяют себе. Остальные же, хоть они и «здоровы», живут в неведении… Страдание первых было неизбывно, но я полагаю, что и, те и другие страдают в одинаковой мере.

Вот почему я в тысячный раз повторяю то, что сказал, говорю и не устану повторять: «Не бойтесь думать, что “завтра” не будет. Бойтесь думать, что оно будет обязательно».

Попробуйте жить в мире, состоящем из «приходящего».

Если вы живете в мире, где все «стоит», все замерло, вы непременно отождествляете себя с этим. Для человека он сам есть всегда, и потому мы отождествляем себя с самим собой, почти не замечаем разительных перемен в себе и боимся смерти. Для нас тягостна любая потеря объекта отождествления, ностальгия такой потери не светла, как память о лучших минутах, она с неприятной оскоминой.

Если же вы думаете, что живете в мире «проходящего», на самом деле, не понимая того, вы живете в мире «уходящего». Это жизнь с постоянными потерями, с отсутствием интереса к тому, что есть, поскольку какой может быть интерес к тому, что может в любой момент уйти и уйдет? Причем, как мы почему-то уверены, уйдет именно тогда, когда мы поистине им заинтересуемся, увлечемся. В народе это называют «законом подлости».

Жить с ощущением «приходящего» – значит жить в постоянно новом мире, жить с естественным интересом (ведь новое не нуждается в рекламе для того, чтобы быть интересным). «Приходящее» невозможно и потерять, поскольку, если мы что-то теряем, это уже не «приходящее», а мы живем в «приходящем». «Приходящее» можно по-настоящему ценить, но не оценивать и не прицениваться, как в магазине. Мы сами – «приходящее».

Попробуйте жить в «приходящем»… и у вас получится.

Интеллект ценен для человека, но человек неправильно понимает его ценность.

Когда интеллект мешает нам? Когда речь заходит об удовольствии. Можно дать голову на отсечение – в нашей культуре человек с высоким и интеллигентным (во вне-моральном смысле) интеллектом обречен на потерю способности к удовольствию. Удовольствию, для настоящего удовольствия, следует посвятить себя полностью, без остатка, но готов ли такой человек, пусть даже и на время, отказаться от своего интеллекта? Нет, мало того, подобно скальпелю хирурга, он рассекает тело удовольствия, превращаясь в скальпель патологоанатома.

Мне приходилось общаться с людьми, которые обладали прекрасным умом и высоким интеллектом, но в какой-то момент поставили его в стойло, а сами отправились за удовольствием. А так же с теми, которые сделали свой интеллект средством для достижения нехитрого удовольствия, оседлал его с весьма определенной целью. На выходе, поверьте, все это представляло собой весьма жалкое зрелище, которое, мне кажется, следовало бы назвать трагедией и которое заслуживает самого искреннего сострадания.

Печальная новость? Удовольствие и интеллект несовместимы? Не совсем так. Нам даны инструменты, вопрос – как ими воспользоваться. Ум, интеллект – это путь к удовольствию, причем, вовсе не обязательно глубоко интеллектуальному. Если он пролегает через внутреннее ощущение целостности и свободу, тогда да. А так… нет. Этот путь потребует большого труда, будут искания и сомнения, будут и минуты отчаяния. Но если помнить о цели и ощущать собственную ценность, то успех будет достигнут.

А уму… Ему следует отвести, причем самым категорическим образом, место инструмента. И тогда радость наполнит ваши удовольствия, а удовольствие станет радостью. Странно, но эта невинность почему-то постоянно воспрещается нашим старомодным по духу интеллектом.

Интеллект ценен для человека, но понимает ли он его ценность?…

Обратитесь к человеку, посмотрите на него с искренней детской заинтересованностью, постарайтесь почувствовать его… Вы поймете, что он чувствует, о чем он думает, как он переживает. Вы узнаете, чего он действительно хочет и на что надеется. Только не пытайтесь делать конечных, финальных, резюмирующих выводов, вы обязательно ошибетесь.

И проблема не только в постоянных изменениях. Проблема в другом. Тот человек, которого вы пытаетесь понять, даже в идеальных условиях, даже в условии самой изощренной и мощной поддержки, не знает себя самого. Мы путаемся в собственных желаниях, производим парадоксальную активность, испытываем переживания, объяснить которые решится только очень ограниченный человек.

Что мы знаем о человеке? Есть или был ли в мире хоть один философ, который бы утвердительно рассказывал о человеке? Нет, такого философа не было. Хотя попыток, смею вас заверить, попыток таких было множество. И это не случайно, потому как каждый человек – это огромный и ни с чем не сравнимый по сложности, неповторимости, уникальности мир. Его сущность – неизъяснимость.

Человек постоянно движется, он – сама жизнь. Фиксируя, останавливая его, мы сразу его теряем. Поэтому с убежденностью мы можем говорить только одно: всякий человек – это сложная, неповторимая индивидуальность. А разве этого недостаточно?…

Легко осознать, что нас тяготят не сами факты, но наше отношение к ним.

Если к своим горестям мы относимся как к испытаниям, которые посланы нам для нашего же роста, горести ли они? Если мы ощущаем свои беды как развлечения или осознаём их необходимость, естественность, закономерность, беды ли это? Если мы воспринимаем страдание как проходящие моменты жизни, можно ли считать их страданиями? Если тягость дней мы ценим за то, что они позволяют нам осознать прелесть наших радостей в иные минуты, то, что есть, – «тягость»?