Марк Хаузер - Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла

Почему, хотя многие думают, что одна из главных функций религии — учить морали, мы видим, что религиозные люди могут вести себя, нарушая моральные нормы, а атеисты — вполне порядочно? Почему мораль, которая, как думают многие, является одной из основ, поддерживающих существование социума, так часто приходит в конфликт с тем, что требует от человека этот социум? Почему для одного народа почитание умерших родителей выражается в их сжигании, а для другого — в их поедании? Все, кого интересуют ответы на эти и им подобные вопросы, — потенциальные читатели книги М. Хаузера.

М. Хаузер последовательно проводит аналогию между представлением о «врожденности» языкового навыка, об изначально имеющемся у ребенка лингвистическом знании в понимании Н. Хомского (с которым у Хаузера имеется ряд совместных публикаций, посвященных языку) и «врожденностью» «морального инстинкта».

Этот инстинкт, которым изначально обладает каждый ребенок, нужен для быстрой оценки морально должного и недолжного, оценки, основанной на «бессознательной грамматике действий». Поскольку упомянутая аналогия — чуть ли не главный инструмент авторского анализа, остановимся на ней подробнее.

Идеи Н. Хомского [5] См.: Хомский Н. О природе и языке. М.: УРСС, 2005. мало кого оставляют равнодушным, часто вызывая либо глубокую приверженность этим идеям, либо их отрицание. С точки зрения Хомского и его последователей, использование языка — видоспецифическое «инстинктивное» поведение, развитие которого зависит от культуры не более чем прямохождение. Подчеркивается, что язык хотя и является сложным навыком, но развивается у ребенка без всяких усилий — самопроизвольно. У всех детей с рождения есть общая для всех языков схема; в основе любого конкретного языка — «универсальная грамматика». К настоящему времени на основе исследования множества языков описаны сотни языковых универсалий.

Типы языка (как, кстати, и ходьбы) могут быть разными в разных культурах, но возникают они в любой культуре. Во всяком случае, противоположное — не показано: не обнаружо ни одного безъязыкого народа. Даже у сообществ, находящихся на уровне каменного века, имеется вовсе не примитивный («уровня каменного века»), а достаточно сложный язык.

Также и с моралью, считает М. Хаузер. Люди рождаются с «моральной грамматикой», фиксированной в структуре мозга эволюцией, буквально с «врожденной моралью», полагает он. Эта грамматика может быть представлена как универсальный набор абстрактных принципов, специфические исключения к которым устанавливаются в каждой культуре.

В соответствии с упомянутыми принципами человек подсознательно и «автоматически» оценивает, какие действия запрещены, а какие допустимы или даже обязательны. «Формирование морали скорее можно сопоставить с запрограммированным ростом конечности, чем с освоением знаний в воскресной школе», — пишет М. Хаузер, выступая против популярных представлений о поэтапном, стадийном формировании морали в процессе развития индивида как следствии воспитания, социокультурных влияний [6] См., например: Koblberg L. Moral development // The cognitive-developmental psychology of James Mark Baldwin: Current theory and research in genetic epistemology / Eds. J. M. Broughton, D. J. Freeman-Moir. Norwood, New Jersey: Albex Publishing Corporation, 1982. P 277—325. .

Говоря о неосознанности, интуитивности морального выбора, автор выступает против рационалистов, настаивающих на том, что моральное решение является следствием рассудочного выбора. Принятие рационалистской позиции, убеждает читателя М. Хаузер, ведет к ошибочным решениям в политике, праве и образовании. Именно поэтому теоретическая дискуссия между рационалистами и интуитивистами небезразлична и неспециалистам, людям «на улице».

Представление о том, что мораль и моральное поведение генетически детерминированы, и последовательное проведение аналогии с идеями Н. Хомского и его последователей обусловливают вывод М. Хаузера: у человека существует мозговой «орган морали» (moral оrgan), аналогичный врожденному видоспецифическому «органу языка» (language organ), по Н. Хомскому. Автор предполагает, что «орган морали» представляет собой специальную нейронную сеть, предназначенную для оперирования с моральными проблемами.

Заметим, что утверждения о генетической детерминации морали делались и раньше. Так, В. П. Эфроимсон более сорока лет назад писал, что нечто, вечно влекущее человека к справедливости, заложено в его «наследственной природе» [7] См.: Эфроимсон В. П. Родословная альтруизма // Новый мир, 1961. №10. С. 193—214. .

Ж.-П. Шанже в 1989 году отмечал, что этика «подвержена генетическому детерминизму» и «предрасположенность нейронов к этике» свойственна всему человеческому виду. Как и М. Хаузер, обращаясь к идеям и терминологии Н. Хомского, Шанже связывал «генетическое наследие человека», обусловливающее этическое поведение, с формированием «порождающей грамматики» этики [8] См.: Шанже Ж.-П., КоннА. Материя и мышление. М.; Ижевск: Институт компьютерных исследований, НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2004. .

С. Пинкер, аргументировав наличие у человека врожденного «языкового инстинкта» (1994), подчеркивал, что этот инстинкт — врожденный «модуль» — не единственный. Кроме него, существует модуль «справедливость», предопределяющий врожденное чувство «права, обязанности и их нарушения» [9] См.: Пинкер С. Язык как инстинкт. М.: УРСС, 2004. .

За много лет до этого (1907) И. И. Мечников писал: многие теоретики считают, что «основа нравственности заключается во врожденном чувстве каждого человека» [10] См.: Мечников И. И. Этюды оптимизма. М.: Наука, 1988. . Создатель аналитической психологии (1916) К. Г. Юнг связывал мораль с врожденными инстинктами, считая, что мораль «не навязывается извне» — человек имеет ее вне зависимости от опыта (a priori) [11] См.: Юнг К. Г. Психология бессознательного. М.: Канон, 1994. . А еще раньше, в конфуцианстве, возникшем более двух тысяч лет назад, было сформулировано базовое положение о том, что способность быть хорошим, вести себя правильно изначально заложена в нашей психике.

Даже сам термин «орган морали» (каким бы оригинальным он не казался, как и возражения против возможности его существования) имеет давнюю историю. Так, Л. С. Выготский более восьмидесяти лет назад писал, что человек, «нарушавший правила морали, казался ненормальным, больным. Педагогика в таких случаях говорила о моральной дефектности ребенка как о болезни — в таком же смысле, как обычно говорят об умственном или физическом дефекте. Предполагалось, что моральная дефектность есть такой же врожденный недостаток, обусловленный биологическими причинами... какого-то дефекта в строении организма, как врожденная глухота или слепота. ...Следовательно, есть дети, которые самой природой назначены сидеть за решеткой, потому что они родились преступниками. Нечего и говорить, что... физиологам никогда не приходилось наталкиваться на какие-либо особые органы морали [выделено мной. — Ю. А] в человеческом теле» [12] Выготский Л. С. Педагогическая психология. М.: ACT; Астрель; Люкс, 2005. С. 269 .