Роджнр Уолш - Пути за пределы эго

Когда мы воспринимаем вещи ясно, точно, тонко и свежо, мы можем реагировать эмпатично и адекватно. Традиции древней мудрости, как и современная психотерапия, не расходятся здесь с основателем гештальттерапии Ф. Перлзом: «Сознавание как таковое само по себе может быть целительным».

Шестое качество, культивируемое искусством трансценденции, — мудрость, которая представляет собой нечто более значительное, чем знание. В то время как знание — это что-то, чем мы обладаем, мудрость — это то, чем мы становимся. Ее появление требует трансформации себя. Эта трансформация осуществляется благодаря не прячущемуся за психологические защиты раскрытию себя, реальности «вещей, каковы они есть», в том числе безмерным страданиям в мире. Как говорит псалмопевец, мы «как пыль... лучшая пора дней наших — труд и болезнь, наша жизнь быстротечна, коротка, как вздох» (Псалом 90); «Какой человек может жить и никогда не увидеть смерти?» (Псалом 89).

В наше время на это обращает внимание экзистенциализм; со всей резкостью отзываясь на неизбежный вызов бессмысленности, свободы и смерти, он вновь открывает различные аспекты Первой Благородной Истины Будды, в которой утверждается, что страдание является неотъемлемой частью существования. Экзистенциализм, как и традиционная мудрость, напоминают, что «если существует путь к лучшему, он требует полного рассмотрения худшего» (Томас Харди).

Если экзистенциализм оставляет нас брошенными в безвыходной ситуации сознавания экзистенциальных ограничений и страданий, искусство или технология трансценденции предлагает выход. Для экзистенциализма мудрость заключается в признании мучительных фактов жизни и подлинного, решительного (Хайдеггер) и мужественного (Тиллих) их приятия. Для традиций созерцания эта экзистенциалистская позиция является скорее предварительной, чем окончательной мудростью и используется для направления мотивации от тривиальных, эгоцентристских целей к практике созерцания, ведущей к более глубокой мудрости, к пониманию того, что заброшенность в безвыходной ситуации ограничений и страданий может быть преодолена посредством трансформации страдающего «я». Эта мудрость исходит из непосредственного интуитивного постижения природы ума, самости, сознания и космоса. Такое постижение развивается в непосредственную интуитивную мудрость за пределами слов, мыслей, понятий и каких бы то ни было образов, мудрость, которая преображает и освобождает. В этом освобождении достигается цель искусства трансценденции.

Таковы шесть основных элементов, качеств или процессов, которые составляют суть искусства трансценденции. Конечно, различные методы и традиции в большей степени фокусируются на тех или иных процессах. Например, индийская философия подразделяет методы на различные направления йоги. Все они признают этику как существенную основу. В раджа-йоге преобладает медитация и упражнение на внимание и сознавание. Более эмоциональная бхакти-йога сосредоточивается на культивировании чувства любви, карма-йога использует работу в мире для очищения мотивации, джняна-йога оттачивает интеллект и мудрость. Однако в той мере, в какой традиция подлинна, то есть способна обеспечить трансперсональное развитие и трансценденцию, она включает все элементы технологии трансценденции.

Почти все пути включают какие-либо формы медитации. Она является центральной, потому что непосредственно воздействует на многие процессы, важные для трансперсонального развития. В своих лучших проявлениях она прекрасно стабилизирует внимание, трансформирует эмоции и мотивацию, культивирует сознавание, повышает чувствительность к неэтичному поведению и способствует обретению мудрости. Если сны — простейший путь к бессознательному, то медитация — самый простой путь к трансперсональному.

Что же такое медитация? Этот термин обозначает методы упражнения внимания для того, чтобы научиться произвольно контролировать психические процессы и развивать особые психические качества, такие, как сознавание, прозрение, концентрация, уравновешенность и любовь. Медитация направлена на развитие оптимальных состояний сознания и психологического комфорта.

Термином «йога» характеризуются методы, имеющие сходные с медитацией цели. Но в дополнение к медитации йогические методики затрагивают этику, стиль жизни, телесные позы, дыхание и интеллектуальное обучение. Корни медитации и йоги глубоко уходят в далекие времена, им по меньшей мере четыре тысячи лет, а может быть, и значительно больше; специфические методы складывались на протяжении столетий.

Существует множество методов медитации и медитативных переживаний. Наиболее известные предполагают спокойное положение сидя, но есть методы, включающие ходьбу, танцы и упражнения, сопровождающие повседневную деятельность. Медитирующий может сосредоточивать внимание практически на бесконечном числе объектов — от трупа до вдохновенного возвышенного состояния сознания. Совершенно очевидно, что различные методы дают самый широкий диапазон переживаний. Даже в рамках одной традиции, например суфизма, медитативные методы могут существенно отличаться и приводить к совершенно различным (хотя и взаимосвязанным) результатам.

Эти различные практики часто делят на два типа: практику концентрации и практику сознавания. Практика концентрации состоит в глубоком сосредоточении внимания на каком-либо простом объекте, например на дыхании. Практика сознавания — это внимание ко всему происходящему, открытое, безоценочное и не делающее отбора.

Отношение к медитации на Западе прошло ряд стадий. На протяжении своей истории иудаизм, христианство и ислам использовали некоторые медитативные техники, но они никогда не были столь популярны и не занимали такого важного места, как в азиатских традициях, таких, как индуизм и буддизм.

В XX столетии первые сообщения о результатах восточной медитации были встречены западными психиатрами и психологами скептически. Этот скептицизм проявился особенно сильно в психоаналитическом сообществе, которое рассматривало медитацию, а также методы шаманизма и йоги как примитивизм или регрессию; практика такого рода диагностировалась как патология. Известный психоаналитик Франц Александер, например, озаглавил одну из своих статей «Буддийская практика как искусственная кататония» Однако, как замечает Кен Уилбер, «тот, кто с легкостью называет мистика психотиком, демонстрирует свое невежество относительно обоих». Так что оценки Александера теперь можно рассматривать как классический пример «пред/трансзаблуждения» (Уилбер), то есть принятия трансперсонального за предперсональное.