Тор Норретрандерс - Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах

Складываются пути ассоциаций, модели узнавания, которые дети обожают воспроизводить снова и снова.

Но как это возможно? Как может ребенок догадаться, каким образом получить больше информации, чем присутствует в рассказе? Как могут крошечные кусочки информации запускать такую лавину явлений? Как эксформация отправителя может приводить к воспроизведению старой информации у получателя? Информация (из полученного опыта с лошадьми) не присутствует в сознании получателя здесь и сейчас — но что же тогда вспоминается?

Как может информация, которая ранее была отсеяна из сознания в процессе создания мысли, снова быть вызвана к жизни, чтобы эксформация рассказчика вызвала воспоминания о ранее отсеянной информации у получателя? Как вообще возможно составить из информации отправителя волнующие воспоминания в получателе?

Единственный реальный ответ на эти вопросы — «идите и спросите у детей». Только они способны воспроизводить непостижимый процесс обретения этой способности. Но мы все делали это. Все мы когда-то были детьми. Так что даже если мы забыли о том, как мы приобрели эту способность, точно так же, как забыли о том, как научились ездить на велосипеде (но ездить при этом не разучились!), возможно, у нас получится реконструировать хотя бы часть того, что при этом происходит.

В любом случае мы можем сказать следующее: в этом процессе должно присутствовать больше информации, чем в словах, которые были произнесены на самом деле. В противном случае нам бы никогда не удалось догадаться, что нужно подумать, услышав те или иные слова. В конце концов, нам совершенно точно не удается воспроизводить в своей голове информацию, когда мы слышим слово, которое никогда не слышали раньше — к примеру, « erecacoexecohonerenit » — не так ли?

Но ведь дети этому учатся. Должно быть что-то еще, нечто большее, чем текст, когда мы читаем его вслух. И это на самом деле есть: взрослый.

Маленькие дети могут учиться у взрослых. Снова и снова.

Тогда должно быть что-то еще, нечто большее, чем просто слова, в контексте, который может научить детей разговаривать. Более чем просто вербальная информация.

Это ведет нас к вопросу: есть ли каналы между деревьями иные, нежели устные, и если есть, сколько информации в них содержится? Действительно ли разговор является только сценой для гораздо большей и гораздо более реальной постановки? Действительно ли процесс говорения является только небольшой частью разговора?

Если это так, нам нужно приготовиться к еще одному неприятному вопросу: когда мы разговариваем друг с другом, мы отдаем себе отчет в том, что мы разговариваем. Это заполняет наше сознание. Но если большая часть разговора происходит вне говорения, и остальное имеет место в нашей голове — почему мы сами об этом не знаем? Каким образом сортируются наши мысли, прежде чем они облачатся в слова? Существует ли демон, сортирующий информацию?

Является ли сознание только вершиной ментального айсберга? Является ли сознание таким же жалким и таким же беспомощно комичным в ощущении собственной важности, как и информация?

Ответ должен таиться в битах.

СОЗДАНИЕ ГАЗЕТЫ

В любом журналистском офисе навалены кипы газет: иностранные газеты, газеты конкурентов, отраслевые газеты. Кипы. Каждый журналист каждый день читает пачки газет. Или должен читать — но не всегда это делает, так как информацию можно почерпнуть и из других источников: встречи, телефонные звонки, интервью, проводные сервисы.

Многие статьи из других газет сжимаются до одной статьи для завтрашнего издания собственной газеты журналиста. Через его голову проходят океаны информации — и отвергаются по мере того, как он пишет собственную статью.

Издательская команда превращает кипы газет в одну газету. Горы напечатанного материала сортируются с целью создать еще одну газету для этой кипы, газету, в которой будет теперь содержаться огромное количество эксформации — изобилие отсеянной информации. Вся эта эксформация представлена в информации для завтрашней газеты.

Когда первая копия сегодняшней газеты написана и сверстана, ее фотографируют, чтобы можно было подготовить печатные формы. Затем с этих форм печатаются тысячи идентичных копий. Эксформация, выраженная в информации, которая может быть скопирована.

Работа журналиста никак не связана с количеством напечатанных копий. Его забота — только количество других газет, которые приходится отсеивать по пути.

Одна копия каждой из многочисленных разных газет концентрируется во многие копии одной газеты — вот в чем заключается смысл издания газет. Но иногда это не соответствует действительности. Иногда журналист не читает других газет. Ему лень, и он только приблизительно знает, что приключилось в Шри Ланке: он прочел только одну газету. Но нет необходимости проверять историю. Его статья все равно займет такое же количество дюймов в газетной колонке. Его газета выйдет таким же количеством копий.

Легко определить, сколько информации содержится в газете. Можно просто сосчитать буквы. Но сложно определить, сколько в ней содержится эксформации. Исключительно сложно. Но если следить за газетой в течение какого-то времени — и, возможно, в то же время читать другие газеты — можно начать понимать, были ли все иностранные газеты, которые отсортировали журналисты, действительно ими прочитаны, прежде чем они их отсортировали.

Информация видима. Эксформация становится видимой только в контексте. Сложность тяжело измерить.

ДОРОЖНЫЙ ЗНАК

«Приближается поворот». Этот знак показывает, что через мгновение дорога резко повернет налево. Имеет смысл снизить скорость. Полезная информация, которая отражает факт, что здесь произошло ДТП: в прошлом году бизнесмен оказался в саду владельца магазина, так как дорога оказалась слишком скользкой, и он не вписался в поворот. В ДТП пострадал цыпленок. Но мы не хотим все это знать: мы просто предполагаем, что легко усваиваемая информация, представленная дорожным знаком, относится к массиву информации, которая не присутствует. Мы все равно не смогли бы ее воспринять, проезжая мимо на скорости. Но мы воспринимаем знак.

На знаке изображен стилизованный поворот. Практически все, что осталось от поворота — это то, что он поворачивает. Но в данном контексте этого достаточно.

Дорожный знак очень ясно говорит нам о том, что человек, который поставил этот знак, знает о повороте гораздо больше, чем явствует из знака. Это знание имеет место: об этом говорит тот факт, что это — официальный дорожный знак. Данный знак ясно говорит нам, что он возник здесь в процессе конверсии информации, которой больше нет. Именно это делает его знаком, а не просто листом металла, покрытым краской.