Михаил Леонтьев - Идеология суверенитета. От имитации к подлинности

При наличии воли, в первую очередь воли к самосохранению, задача всякой модернизации решается одинаково. На стартовом этапе — это массовая закупка, иногда под ключ, предприятий, технологий, знаний и их носителей. В этом смысле модернизации Петра, Бисмарка, Мэйдзи, Сталина ничем не отличаются друг от друга. Различия только в источниках средств, способах их добывания и использования.

И, наконец, с точки зрения сохранения политической и социальной стабильности, которая в конечном итоге опирается на легитимность действующей власти, «Новая индустриализация» — это насущная необходимость. Хватит делить, гнить и ныть! «Россия на стройке» — это единственно возможный конкретный материально воплощаемый лозунг, способный вернуть нашему народу смысл существования.

На секунду вынесем за скобки нынешний глобальный кризис, шаг за шагом неумолимо разрушающий весь действующий миропорядок. Очевидно одно: материальной формой выхода (или невыхода) из этого кризиса точно будет технологическая революция, не имеющая прецедентов в истории человечества ни по скорости, ни по масштабам влияния на экономику, трудовую деятельность и вообще всю человеческую жизнь.

Нынешней весной крупнейшая консалтинговая компания «МакКинзи» опубликовала фундаментальное исследование о перспективах и последствиях развития прорывных технологий до 2025 года. 12 лет — это исторический миг на самом деле. При этом подчёркивается, что это не футурология, а простая экстраполяция уже действующих процессов, то есть, по сути, это самый минималистский прогноз.

Авторы утверждают, что масштаб перемен в человеческой жизни и деятельности, вызванный этими процессами, во много раз превосходит результат промышленной революции. Авторы употребляют термин disruptive technologys (не вкладывая в это априори чисто негативного смысла). Disruptive — по словарю — «разрушительный», «подрывной» — в смысле переламывающий существующий порядок вещей.

Не отягощая читателя подробностями, попытаюсь обобщить итоги исследования по отдельным группам самых «подрывных» технологий.

Это мобильный интернет, облачные технологии, интернет, встроенный в приборы, предметы и т. д. Суть в том, что любые объёмы компьютерной памяти и мощности становятся доступными в любом удалении от самого «железа».

Это роботизация, беспилотный транспорт, 3D-принтеры, означающие, по сути, отказ от современного массового крупносерийного производства и от современного традиционного промышленного труда. Традиционный рабочий исчезает. «Китаец» больше не нужен. И это, кстати, предпосылка для реиндустриализации в «развитом» мире на совершенно новой технологической основе.

Это революция в области новых материалов и технологий, в том числе, что в нашем случае особенно важно, добычи энергоресурсов и производства энергии. Та самая «сланцевая революция», альтернативные источники: суть в том, что энергоресурсов — как традиционных углеводородов, так и альтернативных — становится на порядок больше, они становятся принципиально доступнее и дешевле. Это не только конец «геополитики нефти». Это, по сути, снятие энергетических ограничений для экономики.

И наконец, важнейший момент — это распространение дистанционного образования — вещь, принципиально меняющая возможности и рынок качественного образования. Зачем вам оканчивать Урюпинский университет, если вы можете заочно учиться в Оксфорде, Принстоне или MIT (или МГУ и МФТИ, если они находятся в соответствующем состоянии)? Это означает принципиальную доступность любого качественного образования при резком обесценивании образования во всех смыслах «средненького». Покупать диплом бессмысленно, как и подделывать ЕГЭ.

Такой экономике нужны только суперспециалисты и суперинтеллектуалы. Это на самом деле страшненькая картина будущего для всех аутсайдеров. Для всех, кто хотел бы отсидеться в тени, за спиной, воспользовавшись преимуществами наличия каких-либо естественных ресурсов. Суть в том, что всё принципиально доступно: энергия, информация, технологии. Нет ограничений по качеству и численности «рабсилы», потому что нет, по сути, и самой «рабсилы». По сути, нужно только одно — владение капиталом и владение уникальными навыками и умениями, обладание конечными знаниями и способность генерировать новые. Кто этим владеет, тот получает всё. Что получат остальные, даже не хочется воображать.

То есть, по сути, это идеальные условия для Русского Реванша.

Как минимум Россия (вместе со своими партнёрами по евразийской интеграции) обладает тем преимуществом при смене технологических укладов, что процессу этому в минимальной степени препятствует наличие действующих старых активов. Историческим средством для расчистки и списания таких активов служили войны. Однако мы справились с этой задачей вручную — как «красные кхмеры» с Пномпенем.

Несметных ресурсов дешёвой рабочей силы у нас нет, а тут выясняется, что они и не нужны. А умение генерировать уникальные умения всегда (во всяком случае, до сих пор) считалось нашим национальным преимуществом. А нашу традиционную способность концентрировать капитал мы тоже вроде как сохранили, хотя бы в виде кудринской кубышки.

Теперь вспомним про кризис. То есть вся эта «Вторая промышленная революция» будет происходить на фоне вызревающей социальной катастрофы как в самых развитых и богатых, так и, соответственно, в бедных странах, обрушения действующего миропорядка, перерастания социальных конфликтов в политические и военно-политические — всего того, что президент назвал «глобальной турбулентностью».

При этом никакие ныне действующие «образцовые» экономические, политические и социальные институты уже не работают и работать не будут. Они с текущими задачами не справляются, не то что с такой перспективой. То, что, естественно, осталось за рамками исследования «МакКинзи», это как раз институты — новые модели управления государством, обществом, экономикой. Это третий, может быть, главный фактор успеха. Эта площадка совершенно пуста.

То есть — есть над чем поработать. Вот это, собственно, и есть развитие в том виде, в котором оно практически безальтернативно предлагается в современном мире. Это будущее Великой России. А отказ от него, как и неспособность к нему, означает падение в небытие. И, скорее всего, не только историческое.

То особое значение, которое придаётся у нас празднованию Победы, очевидным образом не определяется «круглостью» или «полукруглостью» даты. Наверное, имеет значение, что ближайшая круглая дата будет уже в полном смысле исторической, поскольку реальных свидетелей, не говоря уже о живых победителях, можно будет пересчитать по пальцам.