Оксана Алексеева - Экзамен по социализации

«Пациент» почему-то не испугался. Возможно, что даже ему стало интересно, что это означает. В это время Белов занырнул в комнату Макса и вынырнул оттуда с его ноутбуком.

— Запаролен? — уточнил он грозным голосом.

— Неа, — ответил хозяин, подыгрывая, чтобы узнать, что же будет дальше. Мне тоже было очень интересно.

Белов включил ноут, минуты две рыскал в поисковике и потом с торжествующей улыбкой повернул монитор к Максу, объясняя:

— Будем использовать самый подлый способ, а именно — психологическую проблему нашего неразговорчивого клиента. Посмотрим, как он запоет после порнушки! Ха-ха, пулемет Максим, испугался?!

«Пулемет Максим» не особо испуганно глянул на него, как на полного придурка, и я в этом с ним внутренне согласилась. В общем-то, нам не слишком многое было известно о его психической травме, а вдруг он сейчас слетит с катушек и изнасилует потом нас обоих? Хотя по спокойному лицу Макса было видно, что этого вряд ли можно опасаться.

Белов запустил видео, сопровождающееся фальшивыми охами и хлюпающими звуками. Я не знала, куда именно отвести взгляд, чтобы случайно не покраснеть, но Костя в это время подлетел ко мне, схватил за талию и плюхнул на диван рядом с Максом.

— Это для усиления эффекта! Будешь играть у нас роль женщины, Николаева! Справишься?

Все это было уже до невозможности смешно, но я старалась держать себя в руках, уперев взгляд в потолок.

— Так, напарница, проверяй, есть ли там эффект? — он содрал меня с потолка и кивнул на ширинку Макса, которая внешне признаков потусторонней жизни не подавала.

— Не буду я проверять! — возмутилась, однако, едва сдерживая хохот.

Сам Макс и спас меня от припадочного веселья:

— Ты бы хоть что-нибудь с сюжетом нашел, чтоб не так скучно было, — а потом прокомментировал разочарование Белова: — На меня порно не влияет. Вообще. Суть моей проблемы не в возбуждении, а в обязательном человеческом присутствии. Долго объяснять… В общем, не влияет. У тебя будет гораздо больше шансов, если ты сейчас об меня сам тереться начнешь. Не знаю, что из этого получится, но со своей стороны обещаю хотя бы попытаться.

— Нет! — Белов выставил вперед открытую ладонь. — Этот вариант мы пока попридержим.

Сам он наклонился к экрану и, вероятно, попытался все же уловить суть сюжетной линии.

— Вообще, что ли, не влияет? — это было скорее любопытство, чем часть допроса. — Прям нисколечки? — продолжал он разговор с самим собой. Поразился, но смирился: — Ну да ладно.

Он захлопнул ноутбук, после чего демонстративно глубоко задумался, уперев кулак в лоб. Еще через несколько секунд выдал:

— Так, Николаева, все варианты, которые ты предложила, мы уже перебрали, — так это я предложила?! — Значит, будем переходить к более жестким мерам! Тащи кастрюлю с ледяной водой! Я его подержу, а ты обольешь!

Макс зыркнул сначала в мою сторону, но тут же снова посмотрел на Костю. Сощурился.

— Ой-ё… Николаева, а чего он на меня так смотрит? — тот отпрыгнул на шаг назад. — Николаева! — уже с некоторой долей истерики. — Сделай что-нибудь! Мне еще рано умирать!!! Да-а-а-ашка!

Я уже смеялась в голос, аж слезы на глазах выступили:

— А что я могу сделать, Белов? Я вообще не знаю, чем его пронять можно! — чуть подумала и вспомнила: — Только знаю, как ему настроение поднять!

— Действуй, любимая, действуй! Спаси меня, родимая! — верещал Костя, хотя Макс даже не шелохнулся. Конечно, он переигрывал, но в целом сцена выходила презабавной.

Я обхватила Макса за шею и чмокнула в щеку. Потом наклонила голову, чтобы заглянуть в лицо. Максим по-прежнему смотрел исподлобья на Белова. Пришлось повторить. И еще пару раз. И еще десяток, все время не выпуская его шею, чтоб не увернулся.

— Во-во, Николаева, работает, — шепотом, будто боясь спугнуть утихомирившегося зверя, забормотал Белов. — Продолжай. Щас мы его размягчим, как булку в молоке.

Лицо Макса оставалось хмурым, но уголок рта чуть дрогнул — словно он сдерживался, чтобы не начать улыбаться.

— Ага! — победоносно воскликнула я, показывая пальцем, что все вижу. Этого Макс уже вытерпеть не смог, отвернулся от меня, но улыбался во весь рот. Белов ржал, аж пополам сложившись. Я снова попыталась обнять Макса, чтобы продолжить казнь, но тот легко отбивался и мне даже на секунду показалось, что я слышу тихий смех.

— Все, все! Хватит! — взмолился он о пощаде. — Костя, оттащи от меня эту лизунью уже в конце концов!

— Лизунья, к ноге! — сквозь смех поддержал тот друга. Я обиженно надулась и отодвинулась от Макса, хотя перестать улыбаться возможности не было.

— Ну что, — Белов вспомнил о цели всего этого бардака. — Созрел для ответов?

Макс снова откинулся на спинку дивана, продолжая улыбаться.

— Костя, я просто думаю, что Мира рассказала бы лучше…

— Ты мне друг или портянка? — уточнил Белов.

— Друг, — уверенно выбрал Макс. — Просто… Так всего много… Я не знаю, с чего начать, чем закончить и, вообще, как об этом говорить.

Теперь Белов уже не смеялся, говоря серьезно и тихо:

— Давай тогда постепенно. Хорошо? Мира — твоя родная сестра?

Макс задумался ненадолго. Я испугалась, не слишком ли резко начал Костя. Но, возможно, он прав, делая ставку на наши взаимоотношения. Дружбы не бывает на пустом месте. Дружба — это, помимо прочего, и отсутствие тайн. В крайнем случае, Макс не ответит ничего. Но он ответил:

— Если ты имеешь в виду, одни ли у нас с ней биологические родители, то нет. Но мы вместе с самого рождения, поэтому роднее не бывает.

Я сначала напряглась, но быстро сообразила: они не врали, что являются братом и сестрой. Для них все так и было, независимо ни от чего другого. Они говорили так, как чувствовали, потому что всех тонкостей каждому не объяснишь. И решила тоже задать вопрос:

— А Снежная Королева… Вы ее знаете по детдому? Она тоже была там?

Макс повернул лицо ко мне и смотрел в глаза долго-долго, просчитывая, может ли мне сказать правду:

— Не по детдому. Туда мы попали только в двенадцать. Мы знали ее еще раньше. По другому месту. Я называю его просто «дом», а Мира — «ад».

Веселье схлынуло волной мурашек. И я, и Белов знали, что он не врет. И от этого стало еще страшнее, просто до льда по венам. Что-то на самом деле жуткое было в их детстве, и психологические травмы Макса — не пустой звук. Все это оттуда. И их нерушимая связь, большая, чем у близнецов, — оттуда.

Костя сел с другой стороны от Макса и хлопнул его по спине.

— Послушай, если ты на самом деле считаешь нас вашими друзьями, то можешь все рассказать. Я серьезно. Иногда нужно с кем-то поделиться. Поверь, ни я, ни Дашка не отвернемся от вас, что бы…

— Потом как-нибудь, со временем, — оборвал его Макс. — Вы и так чего-то припухли. Пойдемте кофе, что ли, выпьем?