Брюс Перри - Мальчик, которого растили как собаку

На самом деле память устроена совсем не так. Проблема с воспоминаниями о травме обычно бывает в том, что они вторгаются в настоящее, а не в неспособности вспомнить травмирующие события. Когда такие воспоминания вторгаются в сознание, их обсуждение помогает понять, как они неосознанно влияют на наше поведение, и может быть необычайно полезным. К примеру, если ребенок избегает воды из-за того, что однажды чуть не утонул, разговор об этом перед походом на пляж, скорее всего, поможет ему снова начать плавать уверенно. В то же самое время некоторые люди исцеляются, борясь со своими страхами, и при этом вообще никогда не обсуждают их и не вспоминают о них специально. Давление на человека с целью заставить его сфокусироваться на воспоминаниях, которые не оказывают на него негативного влияния в настоящем, может в действительности принести вред.

Особенно важно учитывать способность ребенка самостоятельно справляться с травмой, когда его окружение оказывает ему мощную поддержку. В одном исследовании, которое мы проводили в середине 1990-х, мы обнаружили, что у детей из поддерживающих семей, которых направляли на психотерапию, чтобы обсудить травму, чаще развивалось посттравматическое стрессовое расстройство, чем у тех, чьим родителям сказали приводить их, только если появятся характерные симптомы. Час в неделю, который дети, посещавшие психотерапию, проводили, концентрируясь на своих симптомах, скорее усиливал их проблемы, чем избавлял от них. Каждую неделю, в дни, предшествующие психотерапевтической сессии, эти дети начинали думать о своей травме; каждую неделю эти дети должны были уходить из школы или оставлять другую деятельность, чтобы ехать в клинику на терапию. В некоторых случаях дети становились чрезмерно внимательными к своим нормальным реакциям на стресс, тщательно отслеживая каждый чих, чтобы было о чем рассказать терапевту. Это нарушало их жизнь и скорее увеличивало, чем уменьшало, их дистресс. Однако интересно, что если у ребенка не было сильной поддержки близкого окружения, психотерапия оказывалась благотворной. Возможно, она давала им место, куда они могли обратиться, чего не было у них ранее. Самое существенное — что индивидуальные потребности людей различаются, и никого не следует подталкивать к обсуждению травмы, если он этого не хочет. Если ребенок окружен чуткими, заботливыми взрослыми, выбор времени для небольших терапевтических вмешательств, как и их продолжительность и интенсивность, можно доверить самому ребенку. Мы наблюдали это на практике с детьми организации «Ветвь Давидова», и мы полагаем, что те же принципы применимы ко всем детям, столкнувшимися с потерей и травмой, но живущим в здоровом поддерживающем социальном окружении.

Вера в то, что нельзя исцелиться, пока вы не вспомните какие-то детали прошлой травмы, может также стать самоисполняющимся пророчеством. Подобная установка может привести к тому, что вы будете сконцентрированы на прошлом, вместо того чтобы взяться за дела настоящего времени. К примеру, некоторые исследования показали, что депрессия может усиливаться при размышлении о неприятных событиях прошлого. Поскольку таковы свойства памяти, подобные размышления могут привести к тому, что вы увидите неоднозначные воспоминания о прошлом в новом свете, причем со временем они будут становиться все более мрачными, пока не превратятся в травму, которой на самом деле не было. Добавьте насильственную, физически болезненную практику «удерживания» к пластичности памяти маленьких детей и вы получите настоящий рецепт бедствия.

Во время процедуры «удерживания» приемные родители, а иногда работники службы защиты детей и следователи по «сатанинским делам» допрашивали детей об их родителях, поклоняющихся дьяволу. Они делали это долго, задавая наводящие вопросы и втыкая костяшки пальцев в бока детям до тех пор, пока те не соглашались с предлагаемой им версией событий. Дети вскоре выучили, что «удерживание» прекратится гораздо быстрее, если они «раскроют» участие своих родителей в ритуалах сатанинского культа и опишут эти ритуалы. Очень быстро они согласились подтвердить рассказы о принесенных в жертву младенцах, каннибализме, масках дьявола, фигурах в надвинутых на лицо капюшонах, чертящих круги из огня в лесу, и алтарях Сатаны — предметах, о которых они слышали во время допросов и догадались из намеков опрашивающих. Вскоре дети заявили, что их использовали для съемок детской порнографии на складе и что они были свидетелями бесчисленных убийств. Когда приемные родители начали расспрашивать, участвовали ли в этом и другие дети, они начали выдавать имена своих друзей в отчаянном желании избежать мучений. В результате двое других детей также были отняты у родителей, и еще многие были названы в качестве возможных жертв насилия.

По счастью, многие из этих «сессий удерживания» и связанных с ними «допросов» были сняты на видео или записаны на аудионосители. Как ни ужасно было смотреть и слышать то, что там происходило, они позволили нам выяснить некоторые важные факты, когда мы пытались понять, кто из детей действительно пострадал от своих родителей, а чьи родители были обвинены потому, что детям Вернонов нужно было назвать новые имена в стремлении удовлетворить тех, кто их допрашивал. Кое-что стало ясно немедленно: если сотрудники службы защиты детей знали семью, в чей адрес звучали обвинения, и хорошо к ней относились (а это был очень маленький город, где люди большей частью знали друг друга), они не обращали внимания на то, что говорили дети Вернонов, и требовали назвать другие имена. Однако, если семья им не нравилась, родителей допрашивали, а детей отбирали.

Именно так в «терапевтическом» приемном доме среди шестнадцати детей оказался Брайан. Это был симпатичный второклассник с короткой стрижкой, очень добросовестный. Он любил смотреть новости, поэтому еще до того, как шериф пришел арестовать его родителей за сексуальное насилие над ним и его младшим братом, он уже слышал о деле семьи Вернон по телевизору. Верноны жили по соседству, он дружил с их детьми, и он слышал также немало местных слухов. Из средств массовой информации и из того, что говорили соседи, родители Брайана поняли, что они, вероятно, будут следующей семьей, которую обвинят в сексуальном насилии над детьми и участии в сатанинских ритуалах. В тот день, когда чиновники из «Службы защиты детей» пришли забрать его из семьи, Брайан играл во дворе и видел, как приближается автомобиль шерифа. Он побежал и предупредил родителей. К сожалению, он не мог ничего поделать, и на его глазах сотрудники «Службы» разбудили его годовалого брата, а его родителей увели в наручниках полицейские. Брайану разрешили взять с собой из дома одну вещь; то, что он взял Библию, а не игрушку, должно было бы стать прозрачным намеком, что он воспитывался не в сатанинской секте.