Хаим Шапира - Счастье и другие незначительные вещи абсолютной важности

Я совершенно не удивлюсь, если сегодня пойдет град. Поживем – увидим. Смерч и самум тоже не исключены. Пока что погода прекрасная, но это ведь ничего не доказывает. Честно говоря, если налетит цунами, хвост у меня от изумления не отвалится. Лишь бы только в цунами не обвинили меня.

Я часто спрашиваю себя: «Зачем?» А иногда задаюсь вопросом: «Почему?» Много думаю о том, что выводы из всего этого мне не совсем понятны. Бывает, что я перестаю понимать, о чем я вообще думаю. У меня много мыслей о мыслях.

Как трудно быть печальным в день ненастный. Как трудно мыслить позитивно при ангине.

Не всякий может. Но многие хотят… С этим ничего не поделаешь.

Летом думаю начать писать трилогию. Рабочее название «В поисках утраченного хвоста».

Есть ли жизнь после смерти? Как выглядит рай для ослов? Интересно, Тигра действительно существует? После рождения разве это жизнь?

Кто-то назвал меня однажды Философом с Пуховой Опушки. Я очень обиделся. Этот кто-то явно не читал «Пир» Платона. Иначе он знал бы, что нам свойственно любить то, чего у нас нет. Философ – любитель мудрости. Это у меня нет мудрости? Я никакой не философ. У меня мудрости есть.

Почему во всех сказках и баснях ослы показаны полными ослами?

Недавно обратил внимание, что 13-го числа каждого месяца все идет вкривь и вкось. В остальные дни, впрочем, тоже.

Мне снился ужасный сон. Всю ночь мне снилось, что я не могу уснуть. О боже, как я устал.

Прочитал «Золотого осла» Апулея. В этой книге повествуется о человеке, который превращается в осла (эка невидаль). Но дальше выясняется, что быть ослом очень даже интересно. Конечно, если родился под счастливой звездой.

Не устаю удивляться тому, как много невежества может умещаться в таком маленьком существе, как Пятачок.

Мне совсем не нравится мой образ в романе Алана Милна о Винни-Пухе. (Разумеется, это роман о Винни-Пухе. Разве кому-нибудь могло прийти в голову написать роман об Иа-Иа? Ха-ха три раза.) Вот что он пишет: «Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинешенек в заросшем чертополохом уголке Леса». Почему мое описание начинается со слова «старый»? Почему надо сразу отметить мою серость? Ну и что, что я стоял один? Может быть, именно в такие минуты я наименее одинок? Может, мой уголок Леса и зарос чертополохом, но это мой уголок.

Прочел книгу «Когда Винни встретил Вуди» какого-то Шапиры. Понятия не имею, кто это. Ясно одно, стыд он потерял окончательно. Винни встречает Вуди?! Да они вообще никогда не встречались. Зачем это им? Я большой поклонник Вуди Аллена. У нас так много общего. Как было бы прекрасно, если бы кто-нибудь написал книгу «Когда Вуди встретил Иа. Беседы единомышленников о том, что по-настоящему важно в этой жизни».

Если тебя все еще питают надежды, значит, ты или юноша, или осел.

То, что осел кричит «иа», а корова – «му», это известно всем. А вот почему корова не кричит «иа», а осел не мычит, этого не знает никто.

Понимаешь ты, что вокруг тебя происходит, или нет, это совершенно не важно. В любом случае все останется по-прежнему. Неужели для того, чтобы это понять, надо родиться ослом?

То, что нас не убивает… нас не убивает. Насчет «делает нас сильнее» Ницше ошибался. Недавно я переболел ослиной болезнью. Если что во мне после этого и стало сильнее, так это страх подхватить ее снова.

Все наши знания ошибочны. Я, например, ничего не знаю. Я даже не знаю того, чего я не знаю.

Недавно заходили Пух с Пятачком. Они очень удивились тому, что мой домик все еще стоит на месте. Все дома как дома, стоят на своих местах, и в этом нет ничего необычного. И только мой домик «все еще»…

А снег все идет и идет. По-моему, он будет идти еще месяцев восемь. Этот холод будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. От сырости я заболею воспалением легких. С другой стороны, здесь не бывает землетрясений. (Кто-то еще осмеливается называть меня пессимистом?)

Днем ко мне наведался Кристофер Робин (странный мальчик) и спрашивал, не холодно ли мне. Я ответил ему, что сам не знаю почему – то ли из-за сугробов, то ли из-за сосулек на хвосте, то ли из-за пронизывающего ветра, – но в четыре часа утра я не особенно страдаю от перегрева. «Только не подумай, что я жалуюсь, – сказал я, – но назвать эту погоду тропической жарой было бы преувеличением». Потом, повинуясь внезапному порыву, я прошептал ему на ухо, что если он поклянется сохранить это в тайне, то я признаюсь ему, что мне чертовски холодно. (Вы продолжаете утверждать, что у меня проблемы с чувством юмора?)

Я думаю, что если я замерзну тут насмерть, то некоторые, даже те, у кого в голове одни опилки, чуть взгрустнут обо мне. Сердце-то у них доброе.

Когда на нее никто не смотрит, луна находится совсем не в той части неба, где ей полагается быть.

Я посмотрел «Шрек»! Классный фильм. А как тонко прописана роль осла! Его голос слегка напоминает голос Эдди Мёрфи. Я вам так скажу: «Шрек» есть величайший фильм всех времен и народов!

А в конце осел влюбляется в какую-то дракониху и живет с ней долго и счастливо. И у них рождается много-много дракос ликов.

Как может Сова помнить такую кучу историй и совершенно не помнить, что она их уже рассказывала раз по двести?

«Доброе утро, Иа», – сказал мне Пух.

«И тебе доброго утра, Винни», – ответил я. Но никаких сомнений относительно «доброты» этого утра у меня не возникло.

Когда я впервые увидел Тигру, я сразу понял, что добром это не кончится. Поскольку я очень искренний осел, я сразу спросил, когда Тигра намеревается уйти. Винни ответил, что Тигра – новый друг Кристофера Робина и что он не уйдет вообще. Пятачок сразу начал подлизываться к Тигре: «Не обращай внимания на Иа-Иа. Он у нас всегда такой хмурый». А вот и неправда. В тот день я как раз пребывал в отличном настроении.

Возраст – это страшная вещь. И с каждым годом становится хуже и хуже. Быть старым ослом намного хуже, чем просто ослом. Мне говорят: «Ко всему можно привыкнуть». Но как можно привыкнуть к возрасту, он ведь все время меняется. Я читал где-то, что во всем есть свои положительные моменты. И в возрасте тоже. Вот, например, какими бы старыми мы ни были сегодня, мы все еще значительно моложе, чем еще года через два.

Французский писатель Мишель Уэльбек (большой пессимист, на мой взгляд) сказал однажды, что к пятидесяти годам жизнь только начинается. Жаль только, что она заканчивается в районе сорока.