Робин Норвуд - Почему это произошло? Почему именно со мной? Почему именно сейчас?

Если, как случилось в этом примере, одни отношения могут вынудить нас стать такими, какими мы не хотим быть, то другие отношения могут научить нас тому, как не превратиться в тех, кем мы не хотим быть. Многие из нас учатся тому, каким быть не следует, у своих родителей.

Во время каждого воплощения мы под руководством души, нашего высшего Я, выбираем себе тех родителей, которые не только предоставят нам соответствующий физический сосуд для будущей жизни, но и помогут нашему дальнейшему духовному развитию. Стремясь к развитию, наша душа выбирает родителей не потому, что они дадут нам все, чего может пожелать наша личность, а потому, что они создадут для нас некоторые из тех важных условий, которые необходимы нам для движения вперед по пути развития. Тем из нас, кто считает, что мы могли бы добиться большего в жизни, если бы только у нас были родители, которые больше бы нас любили, чаще нас поддерживали, лучше нас понимали, стоит вспомнить, что это все – желания личности, а не потребности души. Все, чего мы бы могли и не могли добиться во внешнем мире, несущественно по сравнению с прогрессом, которого мы достигаем в этой жизни на пути внутреннего, духовно-душевного развития. Благодаря нашей специфической реакции на них неблагополучные родители зачастую могут внести огромный вклад в этот прогресс.

Пример такого вклада приводится в следующей истории.

Вся жизнь судьи Джорджа К. так или иначе была связана с судом. Он много лет работал прокурором, преследуя злоумышленников за различные преступления, совершенные в его родном округе. Затем его избрали в Верховный Суд, и на новом месте он проявлял не меньше энтузиазма, чем на своих предыдущих должностях.

Внешне судья очень напоминал монаха с выбритой тонзурой, который сменил рясу своего ордена на судейскую мантию. Круглолицый, лысоватый, розовощекий, с извечной улыбкой в уголках рта – его внешность никак не вязалась с его строгой и серьезной работой. Всё, кроме глубокой вертикальной морщины между бровями и проницательного блеска ясных темных глаз. Именно они, несмотря на первое впечатление о его добродушном нраве, намекали на то, что у него есть более жесткая и гораздо более расчетливая сторона.

Судья К. был трижды женат. Каждая из жен ушла от него по причинам, которых не понимал ни сам Джордж, ни его жены. Рано или поздно у каждой из этих женщин появлялись причины временно разлучиться с ним, а потом оказывалось, что она просто не хочет возвращаться домой. И тогда каждая из них предпринимала меры для того, чтобы сделать разлуку постоянной, приводя для этого туманные причины. Первая жена, решившая в одиночку воспитывать их двух детей-подростков, неубедительно объяснила: «Мне давно пора побыть одной». Вторая жена, которой было тридцать восемь лет на момент развода, заявила: «Быть может, у меня так проявляется кризис среднего возраста». Третья сказала просто: «Я раньше не понимала, насколько важна для меня моя карьера». Три брака и три развода растянулись на двадцать пять лет, и бывшие жены, расставшись с Джорджем, продолжали отзываться о нем как о «чудесном человеке», но редко добровольно шли с ним на контакт. Его знакомые, наблюдая за развитием его личной жизни, считали, что такому «чудесному» человеку явно не везет с женщинами.

Двое детей, сын и дочь, повзрослев, тесно общались с матерью, но к отцу обращались только по необходимости: открытка и звонок на День отца, просьба сыграть полагающуюся роль на их свадьбе, краткие визиты на Рождество или после рождения очередного ребенка. Казалось, что и они избегают его, хотя Джордж всегда исправно платил алименты их матери и добросовестно поддерживал отношения с детьми, регулярно встречаясь с ними после развода.

Джордж редко выпивал, никогда не курил и, хотя любил вкусно поесть, было в нем нечто от пуританина.

Хотя в суде к нему в целом хорошо относились, ни один адвокат не стремился получить дело, которое рассматривал судья К. И среди прокуроров, и среди адвокатов Джордж слыл жестким судьей: все вынесенные им приговоры, хотя и полностью соответствовали букве закона с технической точки зрения, зачастую были суровыми и даже чрезмерными.

«Он очень приятный человек за исключением тех моментов, когда находится в зале суда», – так говорили окружающие.

И вот однажды Джордж вернулся в свой родной город, где он не был с тех пор, как вместе с семьей уехал отсюда тридцать лет назад. Приехать сюда его заставили похороны лучшего друга детства, Билли. Тетя его друга, Хэтти, эксцентричная старушка и единственная оставшаяся в живых родственница Билли, настояла на том, чтобы Джордж навестил ее перед отлетом домой. Джордж не был с ней раньше знаком, хотя смутно припоминал, как Билли рассказывал о сестре своей матери, Хэтти, которая жила за границей и была актрисой.

Сидя в хорошо знакомой гостиной дома Билли, где теперь жила одна Хэтти, Джордж с трудом сохранял свой обычный степенный, приветливый вид. Но его отточенные манеры исчезали под проницательным взглядом Хэтти. Все осложнялось и тем, что эта несносная старушка не обращала внимания на его попытки вести непринужденную светскую беседу, а делилась своим щедрым запасом баек, да еще требовала от него того же.

Хэтти угостила его тортом. Наливая кофе, она простодушно спросила:

– Билли когда-нибудь вам говорил, что я гадаю по рукам?

Джордж в этот момент жевал торт и молча покачал головой. В его глазах явно читалась тревога. Хэтти уселась и уверенно потянулась к его рукам, рассмеявшись хриплым старушечьим смехом.

– Это правда. Я всегда была в нашей семье самой эксцентричной. Но в театре очень важно знать, кому можно доверять, а за кем нужен глаз да глаз. И потом, – игриво добавила она, – это интересно, а я очень любопытна. Каждый актер должен быть психологом, знаете ли. Чтобы добиться хоть какого-нибудь успеха, мы должны знать, что цепляет людей за живое. Хиромантия для меня стала самым простым способом изучать людей. А когда ролей не хватало, я подрабатывала на жизнь гаданиями.

Она перестала щебетать. Не говоря больше ни слова, она провела пальцами по каждому его пальцу и стала мять его ладони в разных местах. Джордж чувствовал себя крайне неловко, но сказал себе, что уважит чудну́ю старушку, посидит с ней еще полчаса, а потом сбежит. Она подняла глаза и тихо заговорила.

– Я хочу вам кое-что сказать, и вам будет нелегко это слышать. Ваши руки говорят, что у вас очень жестокая натура.

Джордж тут же сбивчиво запротестовал, но она с улыбкой его прервала.

– О, я знаю. Уверена, все ваши друзья и даже сам Билли, будь он здесь, сказали бы мне, что вы премилый человек. Даже ваши руки говорят мне, что вы стараетесь быть именно таким, – она заглянула ему в глаза с явным сочувствием. – но это ведь так тяжело, верно?