Робин Норвуд - Почему это произошло? Почему именно со мной? Почему именно сейчас?

Как-то раз, два года назад я ходила по магазинам и случайно встретила приятельницу, с которой мы давно не виделись. С момента нашего знакомства, которое произошло двадцать лет назад, она казалась мне одной из самых интересных моих подруг. Она всегда фонтанировала юмором и энтузиазмом и была счастливым партнером своему мужу. У них был, как мне казалось, практически идеальный брак. Они разделяли страсть к естественным наукам и вместе с детьми путешествовали по миру, занимаясь фантастическими вещами: плавали с морскими черепахами, считали гнездующихся ту́пиков, играли с морскими свиньями и наблюдали за игуанами.

Мы решили вместе выпить кофе, и я уже предвкушала ее рассказ о последних экзотических путешествиях и новых достижениях ее детей. К моему удивлению, ее лицо стало серьезным, когда я спросила, как поживает ее семья. Я слушала рассказ подруги о том, что ее шестнадцатилетний сын устроил им с мужем совершенно кошмарный год. Этот некогда радостный, сговорчивый мальчик и образцовый ученик превратился в хулигана, с которым практически невозможно было жить. У него начались проблемы в школе, были многочисленные неприятности с полицией, а дома он ежедневно устраивал скандалы. И впервые за всю их совместную жизнь моя подруга стала серьезно ссориться с мужем. Вся семья посещала психолога, который предложил им временно отдать сына в приемную семью.

– Постоянно задаюсь вопросом, – с грустью сказала подруга, – В чем мы ошиблись с его воспитанием? Что надо было сделать, чтобы предотвратить это?

Предотвращение. Какое соблазнительное понятие! Многие из нас, кто должен бы знать, что нет причин этого делать, все равно верят в миф о возможности предотвращения неприятностей – в то, что своевременное использование соответствующих финансовых, юридических, образовательных, медицинских или психологических ресурсов позволяет избежать жизненных трудностей. Это опасный вид примитивного мышления, ведь если мы будем успокаивать себя этим, когда все идет хорошо, то уж наверняка станем бранить себя за то, что вовремя не предприняли нужные меры, когда колесо судьбы вновь повернется, и произойдет что-нибудь плохое.

Разумеется, я вовсе не хочу сказать, что мы должны жить без самоконтроля и дисциплины или безответственно обращаться с окружающими нас людьми. Смысл скорее в том, что, когда приходит беда, а она рано или поздно приходит, не стоит автоматически винить себя за то, что мы не успели ее предотвратить. Более того, проблемы зачастую означают изменение направления нашего пути, как это было с семьей моей подруги.

Недавно мы с ней говорили по телефону, и она сказала, что сейчас все они благодарны за то, чему научились в тот болезненный период по отдельности и как семья. Мальчик действительно провел несколько месяцев в приемной семье, пока не решил, что предпочитает жить по правилам родителей. Он вернулся домой, а через несколько месяцев закончил свой сложный выпускной год в школе, отказавшись от мечты о спортивной карьере и решив поступить в университет, чтобы стать психологом и работать с подростками. Его собственные трудности пробудили в нем интерес к помощи другим, тем, кто страдал от похожих проблем.

На сеансах семейной психотерапии, в которых участвовали все четверо, родители с удивлением обнаружили, что у их дочери серьезные проблемы с алкоголем. Ее младший брат много лет был в курсе этого, но ничего не рассказывал из чувства верности сестре. Когда о ее проблеме стало известно всем, стало возможным и лечение. Она отправилась в лагерь реабилитации для подростков, страдающих алкогольной и наркотической зависимостью. Программа лагеря требовала участия всех членов семьи.

На групповых сеансах в лагере ее отец начал вспоминать и исцелять болезненный опыт из собственного детства, связанный с его отцом-алкоголиком. А ее мать научилась усмирять свое желание постоянно учить мужа и детей – поведение, которое их семейный психотерапевт назвал «управляющим и контролирующим». Сегодня моя подруга научилась позволять своим близким самостоятельно идти по жизни в комфортном для них темпе.

Таким образом, подростковый бунт этого юноши, хотя и был крайне мучительным для всех окружающих, запустил процесс самопознания у всех членов семьи, и этот процесс будет продолжаться всю их жизнь.

Много лет назад, когда я жила в маленьком городке, учитель, преподававший дисциплину под названием «Проблемы выпускников» в местной школе, просил своих учеников на первом занятии письменно и анонимно ответить на вопрос: «В какой момент своей жизни, на ваш взгляд, вы сильнее всего изменились, сильнее всего повзрослели?»

В своих ответах ученики редко описывали приятные моменты – например, лето, проведенное в лагере или поездку в горы на Рождество для катания на лыжах; день, когда им впервые удалось прокатиться на доске для серфинга, или покупку автомобиля на шестнадцатилетие. Вместо этого все они дали другие ответы – например, такие:

«Когда развелись мои родители».

«После сердечного приступа, случившегося у отца».

«Когда родилась моя умственно неполноценная сестра».

«Год, в который умер мой брат».

«Когда у нас сгорел дом, и мы потеряли все».

«Когда я узнал, что у меня диабет».

В процессе последующего обсуждения многие ученики открыто говорили о том, что сложные времена научили их проявлять ответственность, терпение, понимание, сострадание и ценить то, что у них есть.

В этом классе учился и мой сын, и я была удивлена, когда он рассказал мне о мудрости, которую продемонстрировали эти молодые люди. Большинство событий, которые, на их взгляд, способствовали их взрослению, родители этих подростков обязательно постарались бы предотвратить, защитить от них своих детей, если бы только могли это сделать. Означает ли это, что эти благонамеренные родители в таком случае приостановили бы взросление своих детей? Возможно – по крайней мере, на какое-то время. Но если бы жизнь была слишком простой, слишком комфортной, эти молодые люди нашли бы – или создали – другие проблемы, которые необходимо было преодолеть. Проверка своих сил, самовыражение, принудительное ускорение собственного роста столь же естественны для подростков, как умение ходить и говорить для малышей или конструирование жизни, полной испытаний, для души.

Ни один ребенок не научится ходить, ни разу не упав, или говорить так, чтобы его сразу же все понимали. Если бы мы предотвратили каждую шишку и царапину, которые в результате помогают ребенку уверенно держаться на ногах, и каждую ошибку в произношении на пути к правильной речи, мы бы просто помешали ребенку овладеть этими навыками. Дети гораздо лучше справляются с раздражением, вызванным их собственными ограничениями и ошибками, чем с раздражением от того, что им запрещено признавать эти ограничения и раз за разом преодолевать их.