Йооп Сгрийверс - Понедельник – день тяжелый. Книга-утешение для всех работающих

Святоши настолько захвачены святостью имеющихся ценностей и так убеждены в нравственной необходимости незамедлительного воплощения их проекта и директив, что напрочь лишены способности менять свое мышление и просто не способны обсуждать вопросы морали, как голодные львы, оказавшиеся в центре стада тучных оленей.

Поклонение этике доходит до фанатизма со всеми вытекающими из этого неприятными последствиями: их благими намерениями выстлан путь в ад. Даже сторонники разумной и честной компании, которая сама по себе совсем не плоха, в гораздо большей степени подвержены тоталитарному мышлению, чем они могут думать. Все, кто разглагольствует о «желаемой культуре», «предназначении и благополучии компании», встают на скользкую дорожку. И это особенно проявляется, когда они говорят не от своего имени, а от имени Персонала, Компании и Общества: «Опрос среди персонала выявил, что нам обязательно следует придерживаться следующих ценностей», после чего на всеобщее обозрение выставляются всем известные старые ценности: открытость, единство, командный дух и ориентация на потребителя. Эти люди опасны тем, что напрочь лишены нравственной честности, которая и определяет качество компании. Все, кто хочет создать не только финансово успешную, но и нравственно состоятельную компанию, преуспеют намного больше, если оставят всю грязь и сомнительные моменты за бортом.

Поэтому если вас выворачивает от подобного цинизма, не давите в себе это чувство. Оно является индикатором того, что ваши внутренние измерительные приборы работают исправно.

Если вам приходится кормить массу завистливых коллег, то вам самому останется немного. Зависть и сверхзависть – сильные чувства, которые обязательно присутствуют в рабочем коллективе. Однажды я поступил на работу в одну компанию, и мои новые коллеги спросили меня: «Ну… и что вы собираетесь здесь делать? Каков будет ваш вклад?». Зависть не только сильное чувство, некоторые даже сравнивают его с жалостью! Иногда такие коллеги делают заинтересованное лицо и превращаются в саму искренность и сочувствие. Как вам это? Завистники больше всего обращают внимание на ваше процветание и состояние, проводят сравнение с собой и приходят к выводу: я менее счастлив, чем он. Сочувствующие типы проделывают то же самое, но с точностью до наоборот: они, прежде всего, концентрируются на ваших невзгодах и приходят к выводу, что вы страдаете больше, чем они. Завистливые или сочувствующие люди всегда думают о себе и никогда – о других, кроме тех случаев, когда проводят сравнения 12.

Но больше всего проблем доставляет нам завистливая стерва, потому что она не просто завидует нашему состоянию, а попрекает нас им, говоря, что это вовсе не наша заслуга. «Вы преуспели, но тогда у вас было больше возможностей, вы самостоятельно подбирали людей, У вас были крестный отец или крестная мать, защищавшие вас в трудные минуты», – поют в унисон завистливые коллеги.

Он кивает тогда, когда кивает босс, ходит, копируя его походку, говорит, подражая его речи. Лизоблюд. Коллега, который больше печется о будущей работе, чем о текущей. Все на своих местах, думает он, садится за идеально чистый стол, достает ручку с золотым пером и открывает изящный портфель, чтобы вынуть бумажник из телячьей кожи. Лизоблюд выглядывает в окно и смотрит на свой красивый автомобиль, сверкающий в лучах солнца. Ничего, что он пока стоит в третьем ряду, однако это совсем рядом от главного входа Компании. Через три-четыре года он получит одно из тех престижных парковочных мест, где для каждого предусмотрены таблички с именами. Он корректен, пунктуален и вежлив. Ни одного резкого замечания, ни тени одобрения или осуждения на лице. Все контакты только по делу, ни одной потерянной минуты. Лизоблюд быстро становится лидером команды, координатором или менеджером программы. Единственное, что его беспокоит, – вовремя достичь поставленной цели и не выйти за пределы бюджета. Он идет по своему пути и в болезни и в здравии. Вот почему нам следует опасаться лизоблюда. В организации всегда присутствует доля здорового параноидального отношения: оно защищает нас от ненужных страданий. Раньше такое отношение называли благоразумием или, иначе, осторожностью. Оно особенно уместно, когда имеешь дело с лизоблюдами.

Вы только что преодолели весь стыд, заглушили горечь утра понедельника бесчисленным количеством чашек черного кофе, и вдруг вы встречаете мужчину или женщину, которые артистично изображают бурную деятельность, при этом ничего не делая. У вас тут же начинается рецидив синдрома понедельника, вызванный возмущением и завистью. Почему шея вновь начинает пульсировать от боли? Халявщик двуличен. С одной стороны, он или она – само воплощение трудолюбия: бумаги разлетаются в разные стороны, файлы перемещаются, а пальцы долбят по клавиатуре с бешеной скоростью. С другой стороны, он или она – эксперт в области мнимых недомоганий: «У меня спина просто отваливается, в желудке все бурлит, да еще и голова раскалывается от боли». Это сродни плачу Иеремии, они наслаждаются своими несчастьями. Потупив глаза, они шепотом жалуются каждому, кто проявляет интерес к Великому Страданию: «Мама действительно совсем плоха, жена действительно хочет меня бросить. Мои соседи действительно постоянно так шумят, что я практически не сплю».

Халявщик надоедлив, неуклюж, он убивает любое удовольствие, которое другие могут испытывать, выполняя свою работу (если только подобное удовольствие может существовать, что весьма сомнительно в нынешнем экономическом климате). Для халявщика нет ничего лучше, чем увидеть нас, рыдающих, у его ног, словно у ног Иисуса на каком-нибудь средневековом полотне. Мы можем присвоить халявщику синий цвет. Или мы сами относимся к этому типу?

Переполненные тестостероном парни могут быть хороши в постели, но в офисе от них проку нет. Они позируют, рисуются, выпячивая грудь, и готовы рассказывать истории своего успеха всем вместе и каждому в отдельности, причем эти истории всегда развиваются по одному и тому же сценарию: я вышел прогуляться, попал в переделку и героем-победителем вернулся домой. В его рассказах о корпоративной жизни мачо всегда герой-завоеватель и никогда – жертва. Вы не услышите от него жалоб о поражениях ни в курилке, ни на собрании, ни на ресепшене: «Мне доверили большой проект на сотни миллионов. Мне был брошен вызов. Все провалилось, и теперь они жаждут моей крови». Нет, от них вы подобное не услышите. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Только если в их жизни наступит большая «мерная полоса», которой не сможет противостоять даже самый героический мачо, они придут под защиту офиса, где, наконец, падут духом и прольют горькие слезы о своей трагичной карьере.