Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Идею о том, что чудеса случаются, выдвигали в той или иной форме с незапамятных времен. В тех местах, где, по слухам, свершились чудесные исцеления, воздвигались святыни. Сверхъестественные видения описывались так часто, что масса людей исследовала эти феномены, стремясь подтвердить их подлинность. Газеты все еще публикуют отчеты о таких явлениях, словно те и впрямь обладают достоверностью, а туда, где они имели место, по-прежнему стекаются толпы. Евангелисты, притязающие на дар исцелять, даже в наши дни собирают огромную аудиторию и в свои палатки, и на трибуны стадионов, – не говоря уже о телевидении. Означают ли эти притязания или повышенное внимание к ним, будто в нашем мире действительно есть нечто, чего мы не понимаем, – или же они свидетельствуют лишь о повсеместном людском легковерии и страхах? Или, если поставить вопрос прямо: есть ли чудеса? Или все эти рассказы о чудотворной силе – просто вымысел, неизбежное следствие потаенной человеческой потребности верить в высшее существо, готовое за нас вступиться?

Если проанализировать сообщения о чудесах, первое, что бросается в глаза – то, до какой степени рассказы людей об их переживаниях обусловлены культурной средой. Ни у кого из нас нет ни малейшего представления о том, как на самом деле выглядели Иисус или Дева Мария: от тех времен до нас не дошло ни фотографий, ни портретов. Однако мы вправе предположить, что Иисус из Назарета, живший в I веке нашей эры, обладал, по всей вероятности, внешностью типичного жителя Ближнего Востока: смуглая кожа, подстриженные темные волосы, рост – где-то метр семьдесят, вес – килограмм шестьдесят. По крайней мере, такими в массе своей были мужчины, населявшие данный регион в эпоху исторического Иисуса. Тем не менее, если бы человек, похожий на настоящего Иисуса, предстал в видении перед любым жителем западного мира, вряд ли его хоть кто-то бы узнал – до такой степени он не соответствовал бы образу, созданному в рамках нашей культуры. То же относится и к матери Иисуса. Вместе с тем во всех видениях, о которых сообщают жители Запада, Иисус и Мария неизменно выглядят уроженцами Северной Европы, словно только что сошли со средневековых витражей. Разве этот факт сам по себе не доказывает, что мы – творцы собственных видений и что эти сверхъестественные явления не имеют ничего общего с объективной реальностью? Верно и то, что Иисус и его мать крайне редко являются (если являются вообще) приверженцам ислама или индуизма. Иными словами, любой разговор о религиозно ориентированных видениях неизбежно окрашен высоким уровнем субъективности – мы видим лишь то, что хотим видеть, и то, что запрограммированы видеть. Еще истории о чудесных исцелениях, как кажется, несут в себе не только стремление выдать желаемое за действительное, но и определенную долю эгоцентризма, – ведь они сосредоточены на вере в то, что твоя болезнь или беда твоих близких заслуживают особого божественного внимания.

Но тем не менее мы должны считаться с тем, что Евангелия содержат образ Иисуса, способного совершать сверхъестественные вещи, причем с такой регулярностью, что в различных евангельских текстах встречи с чудом можно ждать почти на каждой странице. Поскольку многие в христианском мире до сих пор допускают почти машинально, что если о чем-то сказано в Библии, значит, это должно быть правдой, переломить их образ мыслей и добраться до истины в вопросе о чудесах крайне сложно. Марк, Матфей, Лука и Иоанн наделяют Иисуса властью над природой и даром исцелений, а в трех случаях он даже возвращает умерших к жизни. Вопросы, поднятые этими рассказами, очевидны: это правда или нет? Были чудеса в истории – или их не было? Если вы – фундаменталист, ясное дело, вы скажете «да», ибо «так сказано в Библии», а больше никаких доказательств вам и не нужно. Отрицательный ответ – тоже не проблема: если некто отошел от христианской веры, он, скорее всего, уже ответил «нет» на оба вопроса. Но правда ли у нас нет никаких других вариантов? Или можно отклонить эти рассказы, как не имеющие ничего общего с реальной историей – и вместе с тем признать, что они таят в себе нечто не просто важное, но и неразрывно связанное с сутью христианства? И именно ради последнего вопроса и порожденных им возможностей я обращу внимание на чудеса, которые, согласно Евангелиям, совершал Иисус.

Мы видим лишь то, что хотим видеть

Чтобы начать дискуссию, позвольте выделить и прояснить фактическое содержание евангельских рассказов о чудесах. Как можно классифицировать сверхъестественные эпизоды, связанные с Иисусом в Новом Завете? Иные евангельские христиане уже пытались определить их точное число, но окончательный результат можно оспорить на многих уровнях. Многие из предполагаемых необычайных событий, связанных с рождением и смертью Иисуса, его воскресением и вознесением, обычно в число чудес не включаются, хотя рассказы о них изобилуют сверхъестественными деталями. Мы уже отмечали это, анализируя легенды о Рождестве, и вскоре займемся теми же вопросами в связи со смертью и воскресением Иисуса. Однако это не единственная проблема, которая нас ждет, если мы попытаемся подсчитать евангельские чудеса.

Например, история о чудесном насыщении Иисусом огромной толпы горсткой хлебов и сборе многочисленных остатков в корзины приводится в Евангелиях шесть раз. Идет ли речь об одном чуде – или о шести? Прежде чем поспешно ответить, что сходство рассказов предполагает одно-единственное событие, стоящее за ними, напомним: согласно Марку и Матфею, этот удивительный эпизод на самом деле имел место дважды, причем в двух различных местах, с разным числом и людей, и хлебов, и остатков (Мк 6:30–44, 8:1–10; Мф 14:13–21, 15:32–39). Следует ли понимать это, как два отдельных чуда? А вот Лука и Иоанн не согласны с Марком и Матфеем – у них чудесное насыщение толпы происходит лишь однажды (Лк 9:10–17, Ин 6:1–14). Но даже тут есть разночтения: Иоанн относит данное событие к раннему этапу служения Иисуса в Иерусалиме, ко времени Пасхи (6:4). Да и вообще Иоанн, в чьем Евангелии нет рассказа о Тайной Вечере, вкладывает в этот эпизод все евхаристическое учение, которое в других Евангелиях связывается с последней трапезой. С другой стороны, Марк, Матфей и Лука помещают все эпизоды насыщения толпы в Галилею. Исследование Евангелий – далеко не столь простая вещь, как кажется «истинно верующим» или убежденным критикам Библии.

Путаница, связанная с числом невероятных событий в Новом Завете, только усугубляется, если принять во внимание, что и Лука, и Иоанн приводят рассказ, в котором ученики по велению Иисуса бросают сети по другую сторону от лодки и вытягивают чудесный улов рыбы. Каждый из этих эпизодов знаменует собой разительную перемену в жизни Симона Петра, и в этом смысле они довольно сходны. Однако Лука говорит, что это чудо произошло в самом начале служения Иисуса в Галилее (Лк 5:1–11), тогда как Иоанн согласен с тем, что чудо имело место в Галилее, но датирует его периодом после воскресения Иисуса (Ин 21:1–19). Следует ли нам рассматривать это как одно или два разных события?