Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Перейдя к четвертому Евангелию, мы найдем там всего три ссылки на Двенадцать – две из них встречаются в главе 6 (стихи 67 и 71), и еще одна в главе 20 (стих 24). Однако у Иоанна нет законченного списка Двенадцати. Чтобы внести еще большую неразбериху, Иоанн рассказывает о человеке по имени Нафанаил (1:43–51): тот явно принадлежит к внутреннему кругу последователей Иисуса, но его имя не появляется ни в одном из более ранних списков. Ближе всего Иоанн подходит к перечислению группы учеников в главе 21 (стих 2), но там всего семь имен, включая Нафанаила. У Иоанна среди учеников также упомянут некий Иуда «не Искариот» (14:22), что, по-видимому, подкрепляет версию списка Луки. Наконец, Иоанн говорит: Андрей и другой, не названный по имени ученик Иоанна Крестителя были первыми, кого призвал Иисус. Затем Андрей находит Петра – иными словами, именно он приводит Петра в группу учеников. И только Иоанн дает нам подробности о Филиппе и Фоме. Филипп, как и Андрей с Петром, был родом из Вифсаиды, говорит Иоанн и добавляет, что Филипп привел с собой Нафанаила. В Евангелии от Иоанна именно у Филиппа Иисус спрашивает: «Где бы нам купить хлебов, чтобы они поели?», подготавливая, таким образом, почву для рассказа о насыщении пяти тысяч (Ин 6:5 и сл.), – на что Филипп педантично отвечает: «На двести динариев не достать для них хлебов, чтобы каждый получил хотя бы немного». Точно так же Иоанн выводит из тумана безвестности Фому, называя его «неверующим», – выражение, прочно вошедшее в наш секулярный язык (20:24–29). Фома появляется на короткое время в тексте Иоанна еще трижды (11:16, 14:5, 21:2), причем последний эпизод содержится в главе 21, которая теперь считается позднейшим приложением к Евангелию от Иоанна: в ней описано, как Иисус явился ученикам в Галилее после Распятия. Здесь Иоанн упоминает только Петра, Фому (которого он теперь называет «Близнец»), Нафанаила, сыновей Зеведеевых и еще двоих учеников, не названных по имени. Кажется, число «двенадцать» утратило свое значение, и особенно примечательно отсутствие среди них Андрея.

Разумеется, имена «большой четверки» – Петр, Андрей, Иаков и Иоанн – возникают в текстах Евангелий снова и снова. Трое из них – Петр, Иаков и Иоанн – присутствуют при преображении Иисуса и в Гефсиманском саду. Андрей нередко появляется вместе с этими главными учениками, и пусть его роль при этом довольно обычна и не содержит ничего примечательного, она становится выражением благодати. Когда четверка сокращается до тройки, всегда устраняется именно Андрей.

Факт остается фактом: наш анализ подходит к концу, и у нас нет ни малейших деталей о жизни почти половины из тех людей, которые, как утверждается, были ближайшими последователями Иисуса из Назарета. Среди них Варфоломей, Матфей (да, его отождествляют с мытарем, упомянутым в Евангелии от Матфея, но, может быть, это неверно), Иаков Алфеев, Симон (нам известно лишь его прозвище «Кананит» или «Зилот»), Фаддей и Иуда «не Искариот».

Из двенадцати учеников в Евангелиях больше всего подробностей относится не к Петру, а к ученику, представленному антигероем истории Страстей. Мне уже приходилось немало писать об Иуде Искариоте в других книгах, но для полноты картины я должен заострить на нем внимание и здесь [25] См. главу 16 моей книги «Отпускаем Евангелия на свободу». Детали см. в библиографии. .

Чем больше мы узнаем об Иуде Искариоте из Евангелий, тем меньше он похож на исторического персонажа, и теперь я склонен думать, что он на самом деле никогда и не существовал. Исследование привело меня к выводу о том, что Иуда, как и Иосиф, – искусственно созданный образ, изначально лишенный черт предателя и впервые наделенный ими только в Евангелии от Марка, в восьмом десятилетии нашей эры. Эта идея способна повергнуть многих в шок, а потому позвольте мне вкратце изложить причины, приведшие меня к столь поразительному заключению.

Первое подозрение о том, что Иуда мог быть литературным персонажем, а не реальной исторической личностью, возникло, когда я обратил внимание на то, что Павел, судя по всему, ничего не знает о том, будто Иисуса предал один из Двенадцати. Павел говорит о том, что Иисус был предан, в следующих словах: «Господь Иисус в ту ночь, когда Его предавали, взял хлеб…» (1 Кор 11:24). Именно с этого стиха, как я полагаю, берет начало история предателя. Однако четырьмя главами ниже, когда Павел описывает последние события в жизни Иисуса, он ни словом не упоминает об измене, а вместо этого говорит, как уже отмечалось ранее, что когда Иисус был воскрешен, «Он явился Кифе, потом – Двенадцати». Сама мысль, что предатель мог присутствовать в числе двенадцати апостолов при явлении Христа после воскресения, просто неправдоподобна. По словам Матфея, к моменту Пасхи Иуда уже повесился. Похоже, что Павел никогда не слышал о предательстве Иисуса одним из Двенадцати.

Едва семя сомнений относительно историчности Иуды посеяно, дальнейшее исследование Евангелий в связи с этим персонажем ведет к разоблачению. С каждым новым Евангелием, если ставить их в хронологическом порядке, Иуда явно выглядит все более и более порочным, тогда как Понтий Пилат – напротив, все менее и менее зловещим. Обе тенденции следует рассматривать параллельно, чтобы уяснить их смысл. Такое чувство, что образы Иуды и Пилата развиваются в диаметрально противоположных направлениях.

Исследование других историй предательства в еврейской Библии тоже ведет к неожиданным открытиям. Каждую деталь из истории Иуды можно встретить в более ранних библейских повествованиях. В истории о двенадцати сыновьях Иакова из Книги Бытия, когда Иосифа продали в рабство его же братья, тем братом, который предложил заработать деньги на этом поступке, был Иуда, он же Йехуда, четвертый сын Лии (Быт 37:26–27). Иуда и Йехуда – по сути, одно и то же имя. Иуда выручил от этой сделки двадцать сребреников. В истории, когда Ахитофел предал царя Давида (2 Цар 15:12 – 17:23; см. также Псалом 40/41), упоминается, что предатель ел за столом «помазанника Господня». Этот царский титул, «помазанник Господень», соответствует еврейскому слову maschiach , позднее переведенному как «Мессия» или «Христос». Эпизод с Ахитофелом, безусловно, стоит за одной из подробностей последней трапезы, вошедшей во все Евангелия, а именно словами вроде «один из вас предаст Меня: он ест со Мною» (Мк 14:20, Мф 26:23, Лк 22:21, Ин 13:18). Когда предательство Ахитофела раскрыли, он ушел и повесился; то же рассказывают и об Иуде. Рассказ о «поцелуе предателя» восходит к истории о том, как Иоав поцеловал Амессая и заколол его кинжалом, держа правой рукой за бороду (2 Цар 20:9). В Книге пророка Захарии мы находим ссылку на царя-пастыря Израиля, оцененного в тридцать сребреников (Зах 11:14). Он позже швырнул серебро обратно в храм, и точно так же, по словам евангелиста, поступил и Иуда.