Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Еще одно природное чудо, приписанное Иисусу – дар умножения хлебов, давший ему накормить многих малым. Просмотрев еврейскую Библию, мы найдем, что и эта история взята из иудейской религиозной традиции – это преувеличенная версия предания о Моисее. Моисей некогда насытил множество голодных в пустыне, упросив Бога послать им манну с небес, которую израильтяне затем собрали в бесчисленные корзины (Исх 16:1–8). Илия и Елисей, как утверждалось, также имели власть сделать запас пищи неиссякаемым (3 Цар 17:1–16; 4 Цар 4:1–7). Еврейские последователи Иисуса, жившие в последние годы I века, заимствовали эти сюжеты из жизни героев веры прошлого и стали прилагать их к Иисусу из Назарета. Внимательное чтение евангельских историй о чудесном насыщении показывает, что их авторы отнюдь не стремились описывать историю, а скорее свое понимание того, кем, по их убеждению, был Иисус. Это особенно ясно, если обратить внимание на детали двух историй о чудесном умножении хлебов, записанных у Марка и Матфея. Первая: насыщение пяти тысяч на еврейской стороне озера пятью хлебами, после чего было собрано двенадцать корзин остатков. Вторая: насыщение четырех тысяч на языческой стороне озера семью хлебами, после чего было собрано семь корзин остатков. Выдвигали массу предположений о значении этих различных чисел и мест. Возможно, говорят иные теоретики, двенадцать корзин – это двенадцать племен Израиля, а семь корзин – семь языческих стран, в то время известных евреям. Однако вне зависимости от значения деталей, в обоих случаях говорится о способности Иисуса накормить досыта как евреев, так и язычников. Возможно, это было попыткой выразить в более ранних Евангелиях в виде объективной истории то, что позднее скажет о личности Иисуса Евангелие от Иоанна: знать Иисуса, по словам Иоанна – значит понять, что он – «хлеб жизни» и способен утолить глубочайший голод в человеческой душе. Иоанн вкладывает такое притязание в уста самого Иисуса, объединяя его с именем Бога «Я есмь [Сущий]», открытым Моисею в эпизоде с неопалимой купиной (Исх 3:13–22). Так, в версии Иоанна Иисус сопровождает рассказ о чудесном насыщении множества людей словами: «Я – хлеб жизни» (Ин 6:35). Затем Иоанн связывает ее с христианской евхаристией, говоря, что только «ядущий Мою [Иисуса] плоть и пиющий Мою кровь» обретает возможность спасения (6:54). В конце концов, евреи во время Пасхи также устраивали пир из плоти и крови агнца Божьего, и, как представляется теперь, различные версии насыщения множества людей подразумевают, что присутствие Бога в Иисусе было достаточным, чтобы наполнить собой жизнь не только евреев, но и язычников. Сравнивая то, как эту историю использовали Иоанн, Марк и Матфей, мы увидим, что перед нами нечто совсем иное, чем просто рассказ о чуде. Стоит устранить сверхъестественный элемент – и выходит из тени его высший, евхаристический смысл.

Завершая рассмотрение природных чудес в Евангелиях, обращусь, безусловно, к одному из самых странных эпизодов в евангельской традиции. Марк приводит рассказ об Иисусе, наложившем проклятие на смоковницу, потому что, когда он был голоден, на ней не оказалось смокв (Мк 11:12–26). В рассказе говорится, что вследствие этого проклятия дерево засохло и погибло. Разумеется, речь здесь идет о чем-то другом, нежели о чуде, и я обращу внимание на это «другое» более подробно в одной из следующих глав, когда буду говорить об Иисусе в символах новой Пасхи. Сейчас же достаточно сказать, что для Иисуса наложить проклятие на бесплодное дерево, когда, по ясному выражению Марка, еще «не было время смокв» (Мк 11:13) – более чем странно. Но если воспринимать этот рассказ как исторический, он попадает в категорию природных чудес, хоть и не несет в себе никакого рационального смысла. В наше время библейские комментаторы обычно не включают его в списки чудес, и даже у фундаменталистов он не вызывает особого восторга, хотя и представляет Иисуса властвующим над природой. Занятно, как «буквалисты» и поныне отбирают себе одни тексты и избегают других, если те несут в себе больше, чем способен вместить их ум.

В этой главе я хотел показать, что все природные чудеса, приписанные Иисусу авторами Евангелий – не более чем средства рассказать евреям I века о том, что пережили ученики, встретившие Иисуса. Эти истории о чудесах не предназначались для буквального восприятия, делающего их невероятными и непостижимыми. И уж тем более их не писали для того, чтобы подтвердить, будто Иисус, нарушая законы мироздания, тем самым являл свою сверхъестественную сущность. Скорее это попытка учеников сказать, что в земной жизни Иисуса из Назарета они совершенно по-новому увидели того же Бога, который сотворил этот мир, который властвует над стихиями ветра и воды, который накормил их предков манной в пустыне и спас их от гибели в Красном море. Бог спас их народ – и равно так же Иисус стал для них источником спасения и исцеления. Им пришлось расширить естественный язык до сферы божественного, пытаясь объяснить в высших выражениях их впечатления от познания Бога. Природные чудеса в Евангелиях, на мой взгляд, вообще не имеют отношения к вмешательству свыше, – но скорее к тому, что ученики, по их мнению, увидели в личности Иисуса из Назарета. Чтобы правильно прочесть эти рассказы, их нужно читать не в прямом смысле, а стремиться проникнуть в тот опыт, который их породил. Но это уже совсем другая история.

Обратимся теперь к повествованиям, где утверждается, что прикосновение или словесный приказ Иисуса дарует телесное исцеление. В этих эпизодах слепые прозревают, глухие слышат, хромые ходят, недужные исцеляются, а демоны или нечистые духи изгоняются прочь. Эти истории долгие века оказывали сильнейшее влияние на христианскую веру и практику. Мольбы об исцелении, по всей вероятности, до сих пор господствуют среди прочих. Фраза, так часто используемая в евангелистских кругах: «Слава тебе, Иисусе!», когда кто-то исцеляется, свидетельствует о прочной власти, которую Иисус, как источник исцеления, имеет над умами верующих. Бог, отвечающий на молитвы, – пожалуй, за этот аспект сверхъестественного теистического божества они будут биться до последнего. Люди выработали поразительную способность осмыслять имеющиеся свидетельства и тем объяснять, почему Бог не вмешался, когда исцеления не случилось. Исцелился – хвала Богу. Умер или еще что – всегда обвиняют кого-то еще.