Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Люди воспринимали Бога в свете теизма, и когда в I веке нашей эры некая группа уверилась, что встретилась с Богом в жизни Иисуса, они увидели суть Иисуса в таком же свете – этого было не избежать. Историю Иисуса превратили в рассказ о теистическом Боге, пришедшем спасти нас и вторгшемся в наш мир с небесных высот. Теизм на тот момент выглядел совершенно уместным определением Бога, с которым, как утверждалось, мы встретились в Иисусе. Концепция Боговоплощения, понятая буквально, была и остается богословским языком, призванным передать эту идею. Доктрина Троицы, что претендует на определение реальности Бога, сводит Иисуса и теистическое понятие о Боге в единое целое.

Ни одна наша религиозная система никогда не искала истину – она прежде всего искала безопасность

Чтобы вторгнуться на нашу арену, войти в нашу жизнь и исправить положение, Богу требовался путь – и мы создали некую посадочную площадку, готовую принять божество. Такой площадкой, по мнению христиан, стало непорочное зачатие. Свершилось чудо, теистический Бог обрел человеческую плоть и пребывал среди нас. Пока Иисус (в том виде, в каком его описывали) пребывал на земле, он мог делать все, что люди ожидали от Бога, ибо сам был Богом в человеческом облике. И витали истории, где Иисус усмирял бурю, шел по воде, умножал хлебы, исцелял больных и даже воскрешал мертвых. Если люди могли угодить Богу, которого, по их утверждению, встретили в Иисусе, то этот Бог, все еще теистический по своей природе, слал им свое благословение, отвечал на их молитвы, вмешивался в ход их истории и, наконец, принимал их после смерти в жизнь вечную, раз и навсегда преодолев наш страх, вызванный конечностью бытия.

Извечная тревога, в ответ на которую и развилось теистическое понимание Бога, до сих пор действует в большинстве традиционных форм христианства. Религиозные системы обычно меняются крайне медленно. Теизм по-прежнему стремится придать значение жизни, ответить на наши вопросы относительно бытия и самосознания и умерить беспокойство по поводу нашей смертности обещаниями вечной жизни. От огня тревоги, порожденной самосознанием, нас оберегает заградительный вал религии, и нас вполне устраивает, а то и радует жизнь с теистическим понятием о Боге, которое мы же и создали. Теизм – не Бог, а лишь одно из человеческих определений Бога. И это важная разница.

Поэтому наши вопросы об Иисусе должны принять кардинально иное и новое направление. Какой опыт пытались передать его ученики, когда множеством различных путей заявляли, что в человеке Иисусе им открылся теистический Бог? Действительно ли умирающий теизм – единственный способ придать смысл их опыту познания Бога? Можем ли мы удалить из сознания теистическое восприятие Бога и все еще считать себя верующими? Можем ли мы снять теистические наслоения с жизни Иисуса и по-прежнему оставаться христианами? На мой взгляд, это возможно, и более того, у нас нет никакой альтернативы, если только мы хотим вести христианскую жизнь в XXI веке. Вот почему в предыдущих главах нам пришлось отделить миф об Иисусе от Иисуса истории. Вот почему нужно было исследовать самые ранние образы, в контексте которых он понимался. И именно потому мы должны теперь отделить Бога, понятого в теистических терминах, от опыта Бога, который приписываем Иисусу. Вот прозрение, которое я намерен развить.

Следующий шаг в обнаружении подлинной сути Иисуса – разбивать кривое зеркало богословского языка, которым мы его окружили, до тех пор, пока оно не упадет мириадами осколков к его ногам. Лишь после этого, в новом свете, Иисус для неверующих войдет в наше сознание и принесет с собой новое представление о том, что значит быть человеком. И тогда мы сможем спросить, нес ли теизм хоть когда-то благо для человечества. Неужели выживание и жизнь – и правда одно и то же? Мы ответим на этот вопрос по мере пути.

Признаки смерти теистического понимания Бога налицо. Многие не хотят их замечать, считая, что альтернативы нет и лучше жить в иллюзии, чем взглянуть в лицо реальности. Но это не сработает. Начавшее отмирать представление о Боге – оно точно Шалтай-Болтай: «Вся королевская конница, вся королевская рать не может… Шалтая-Болтая собрать!»

Да посмотрите вокруг! Мы уже не считаем цунами, ураганы или засуху желанием сверхъестественного Бога наказать злодеев. Не толкуем болезни словно кару разгневанного божества. Мы уже не уверены в том, что Бог воздаст нашим врагам или примет нашу сторону во время войны. Все это мы некогда приписывали теистическому Богу, но теперь объясняем без всяких ссылок на сверхъестественную силу вообще. По словам английского библеиста Майкла Гулдера, теистический Бог в наши дни стал «безработным». У этого Бога «просто не осталось никаких настоящих дел, чтобы ими заняться» [65] Цитируется по книге «Зачем верить в Бога?» (“Why Believe in God?”) Майкла Гулдера и Джона Хика. Детали см. в библиографии. .

Впрочем, теистические образы все еще используются на литургии, в проповедях и гимнах, хотя слушателям они все менее понятны. Попытки взглянуть на Иисуса вне теистических моделей встречают в духовных кругах яростное сопротивление. Возможно, как я указал выше, причина столь странной и иррациональной реакции – то, что мы не знаем никакого другого способа говорить о Боге. Мы опасаемся, что, отвергнув теизм, окажемся перед бездной. Наш разум, как кажется, не в силах справиться со всепоглощающей интуитивной тревогой и страхом, как и у наших первобытных предков. Множество форм религии – не более чем культурно обусловленные проявления страха перед небытием. Именно поэтому люди впадают в истерику, когда теизму бросают вызов.

Сегодня в христианской Церкви все больше людей, которые понимают, что уже не могут притворяться, будто эти образы заслуживают доверия и лгать себе самим. Они больше не хотят, чтобы их религиозная жизнь напоминала игру в шарады. Признаюсь, я сам из таких. Я знаю, что должен либо выйти за рамки теистических моделей прошлого и найти новый способ говорить о той высшей реальности, которую называю Богом, и соприкасаться с ней, либо честно признать, что я живу в безбожном мире. Другого выбора нет. И следующий шаг в моем поиске Иисуса вне религии – радикально разъединить Иисуса и теизм.