П Сладкопевцев - Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники

«Зачем мы скорбим об умерших? – говорит между прочим в письме этом Иероним. – Мы не для того родились, чтобы жить здесь вечно. Авраам, Моисей, Исаия, Петр, Иаков, Иоанн, Павел, сосуд избранный, и даже Сам Сын Божий, умирают, а мы сетуем, когда покинет тело какой-нибудь человек, который, быть может, для того и восхищен был, да не злоба изменит разум его. Угодна бо бе Господеви душа его. Сего ради Бог и поспешил извести ее от среды лукавствия (Прем. 4:11, 14), чтобы на долгом жизненном пути она не заблудилась на извилистых тропинках. Пусть плачут о мертвом, но о таком, которого принимает геенна, которого пожирает тартар, для чьей казни пылает вечный огонь. А мы при конце жизни, сопутствуемые сонмом Ангелов, встречаемые Самим Христом, мы, напротив того, должны тяготиться, если слишком долго заживемся в этой смертной храмине. Порадуемся за нашу Блезиллу, которая из тьмы перешла в свет и, пылая живою верою, приняла венец за совершенное дело. Поистине, если бы ранняя смерть застала ее среди мыслей о временных привязанностях и земных успехах, неугодных Богу, в таком случае следовало бы пролить поток слез. А ныне, когда за четыре почти месяца до смерти она очистилась, так сказать, вторым крещением преднамеренного подвига и, наконец, жила так, что, поправ мир, постоянно думала о монастыре, – ныне убойся, как бы Спаситель не сказал тебе: “Зачем ты гневаешься, Павла, что твоя дочь сделалась Моею дочерью? Зачем ты досадуешь на Мой приговор и своими непокорными слезами выражаешь ко Мне нерасположение? Ведь ты знаешь, что Я думаю о тебе и о близких твоих. Ты отказываешь себе в пище не ради поста, но по причине печали. Я не люблю такого воздержания. Такие посты противны Мне. Если бы ты верила, что дочь твоя жива, то ты никогда не сокрушалась бы о том, что она перешла в лучший мир. Через своего апостола Я заповедал не скорбеть об умерших, подобно язычникам…” Мы извиняем слезы матери, но должна же быть мера скорби. Если я смотрю на тебя как на родительницу Блезиллы, то не могу осуждать твоего сетования, но если смотрю на тебя как на христианку и монахиню, то сиими именами уже исключаются материнские чувства… Отчего не попытаться внушениями разума подавить горе, которое должно быть смягчено временем?.. Пожалуйста, пощади себя, пощади дочь свою, уже царствующую со Христом, пощади, по крайней мере, свою Евстохию, юный и неопытный возраст который нуждается в твоем руководстве… Излишняя любовь к своим родным есть нелюбовь по отношению к Богу. Не могу без стенаний высказать того, что хочу. Когда из средины погребальной процессии выносили тебя, упадшую в обморок, народ перешептывался между собою: “Не правду ли мы говаривали? Мать жалеет о дочери, доведенной до смерти постами, жалеет о том, что не имела внуков по крайней мере от второго брака. Доколе этих противных монахов не выгонят из города, не побьют камнями, не потопят в реках? Они обманули несчастную матрону. Что она не хочет быть монахиней, видно из того, что ни одна язычница никогда не оплакивала так детей своих”. Как, ты думаешь, эти речи прискорбны для Христа!.. Нужно оставить эти слезы, полные оскорбления святыни, полные неверия, не имеющие меры, могущие приблизить к смерти. Ты рыдаешь и причитаешь и, как бы поджигаемая каким-то пламенем, всеми силами постоянно убиваешь себя. Но к подобной тебе женщине идет милостивый Иисус и говорит: что плачешь?

Отроковица не умерла, но спит (Мк. 5:39). Пусть смеются окружающие; такое неверие свойственно иудеям. А если ты станешь припадать к гробнице своей дочери, то Ангел с упреком скажет: “Зачем ты ищешь живую между мертвыми? (Лк. 24:5)”. Какие, ты думаешь, кресты, какие мучения терпит ныне наша Блезилла, видя, что Христос гневается на тебя? В ответ на твои стенания она ныне взывает к тебе: “Если ты, мать, когда-нибудь меня любила, если я сосала твои сосцы, если я воспитана твоими наставлениями, то да не будет моя слава для тебя поводом к неудовольствию; не делай того, чтобы нам пришлось разлучиться навеки. Ты, может быть, думаешь, что я одинока. Нет, вместо тебя у меня есть Мария, Матерь Божия. Я вижу здесь многих женщин, которых прежде не знала. О, как прекрасно это общество! Здесь есть евангельская Анна пророчица, и, порадуйся, я в три месяца стяжала то, что она приобрела многолетними трудами. Ты жалеешь, что я оставила мир? А я жалею о вашей участи, жалею вас, доселе заключенных в темнице века, – вас, ежедневно ведущих борьбу и увлекаемых к погибели то гневом, то скупостью, то нечистыми пожеланиями, то иными порочными возбуждениями. Если ты хочешь быть моею матерью, постарайся угодить Христу. Я не признаю матери, неугодной моему Господу”. Многое еще говорит Блезилла, о чем я умалчиваю. Она молит Бога за тебя, и у меня, спокойного за нее, просит прощения прегрешений за то, что ради ее спасения я увещевал, умолял и перенес на себе нерасположение ее близких» [134] Так писал блаженный Иероним в письме к Павле. .

Смерть любимой дочери окончательно решила судьбу Павлы: ее сердце, пораженное двумя жестокими ударами, всецело отдалось Господу; ее мысли неслись теперь в уединение, где бы она беспрепятственно могла служить и благоугождать Всевышнему, коего возлюбила она всем порывом своей души, – служить и благоугождать беспрепятственно, отрешенная от всех забот и привязанностей земных. Но где всего лучше обрести такое место, как не на Востоке, в Святой Земле, где родился, жил и пострадал за нас Сын Божий? И вот блаженная Павла оставляет все: столицу с ее удовольствиями, дом с его роскошью и сокровищами, блеск высокого сана, друзей и знакомых, родных, даже детей своих, из коих двое были несовершеннолетними, и с дочерью Евстохиею, решившеюся последовать за матерью и проводить, подобно ей, подвижническую жизнь, отплывает в 385 году в Палестину [135] Это благочестивое странствование Павлы по святым местам подробно описывает блаженный Иероним в письме о добродетелях Павлы. Он сопутствовал ей в этом странствовании. .

Со слезами благодарила Павла Бога, когда после продолжительного и трудного пути сначала морем, а потом от Антиохии по горам Сирии вступила наконец в Святую Землю. Она горела желанием увидеть достопамятные для христианина места, и потому прежде всего посетила все те места, на которых совершились священнейшие для сердца верующего события, осмотрела все предметы, с коими связаны дорогие воспоминания. Усердие и любовь к этим местам и предметам были в благочестивой путнице столь сильны, что только желание видеть и облобызать другие предметы заставляло ее отрываться от прежних. В Иерусалиме проконсул Сирии и Палестины из уважения к ее высокому сану приготовил было для нее богатое помещение, но она предпочла остановиться в убогом доме. В Святом городе, где совершилось таинство нашего искупления, блаженная Павла нашла полное удовлетворение своему религиозному чувству. С пламенною верою она простерлась пред Честным и Животворящим древом, на котором был распят Сын Божий, Господь и Спаситель наш: очами веры и любви она как бы еще видела на нем Самого распятого Господа. С благоговением любызала она камень, отваленный от гроба Ангелом; со смирением приникла к тому месту, где лежало тело Божественного Страдальца: у сего места она желала утолить духовную жажду, ее томившую. Сколько тут пролито было слез! Сколько вздохов и скорби! На Сионе показывали ей столп, к которому привязан был Спаситель во время бичевания; на нем находились еще следы Божественной крови. Там же указывали и место, где сошел Святой Дух на апостолов. Вот, наконец, Павла в Вифлееме. При виде вертепа и яслей восторг объял ее душу, восторг любви к Господу и сердечной радости о спасении, открывшемся здесь в рождении Сына Божия: духовному взору ее живо представились Божественный Младенец в пеленах посреди пастырей и волхвов и Матерь Дева с обручником Ее праведным Иосифом; над ними сонм Ангелов, хвалящих Бога. «Приветствую тебя, – воскликнула Павла в порыве святого восторга и со слезами на очах, – приветствую тебя, Вифлеем, поистине дом хлеба, в коем родился для нас Хлеб жизни, сшедший с небес! О, какое счастье для меня! Я, убогая грешница, удостоилась прикоснуться нечистыми устами к яслям, где лежал воплотившийся Сын Божий! Искать ли мне еще другого места после того, которое избрал для Себя Спаситель мой? Здесь – место покоя моего! Здесь, в избранной родине Господа, здесь и я вселюся!»