Том Райт - День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Удивление многих из тех, кто слышал об этих историях, вполне соответствует удивлению людей I века, а также и наших современников, когда они слышат о воскресении Иисуса. И причина удивления в обоих случаях одна. Люди тут сталкиваются со свидетельством о новом мире, который рождается. Воскресение и прощение тесно связаны. И то, и другое – результат победы креста, потому что эта победа решила проблему греха, а потому и проблему смерти. Воскресение – следствие победы над смертью, прощение – результат победы над грехом. Когда люди учатся прощать, они видят, что не только дают исцеление другим, но и сами его получают. Они переживают воскресение в самих себе. Они не позволяют тому злу, что им причинили, искривлять их жизненный путь. Прощение не слабость. Оно было и остается великой силой.

Воскресение и прощение вместе суть важнейшие вещи для понимания неслыханных и всеобъемлющих последствий победы креста. Все народы мира получили свободу, так что они могут поклоняться единому истинному Богу.

Одно из величайших достижений креста современные христиане, как правило, игнорируют. Мы представляем себе миссию первых поколений для большого нееврейского мира так, как если бы ученики Иисуса просто делились приятной новостью: «Иисус умер, так что вы можете попасть в рай – не упустите эту возможность!» Но даже если мы заменим в этой формулировке рай на новое творение, тут все равно не будет хватать одной наиважнейшей вещи. Из-за креста мир в целом обрел свободу подчиниться Богу, создавшему его .

До прихода Иисуса люди разных стран и культур, окружавших Израиль, следовали своим путям. Они поклонялись идолам и служили им. Так, по крайней мере, думали тогда евреи, и это подтверждают письменные источники и археологические находки. Конечно, во многих народах находились люди, которых возмущало язычество. Утонченные моралисты и глубокие мыслители мечтали о лучшем мире. Как отметил Павел, когда был в Афинах, сами языческие поэты говорили о более великой истине. Но в целом народы были в плену мрачной системы мышления и поступков, не знавшей прощения. Победа Иисуса на кресте говорила о том, что теперь эта система утратила свою власть.

Мы уже видели это, когда говорили о Евангелии от Иоанна. Какие-то греки пришли в Иерусалим на Пасху и пожелали увидеть Иисуса. А он, вместо того чтобы пойти и встретиться с ними (быть может, он так и сделал, но Иоанн об этом молчит), сказал, что видит в этом знамение – наступило время для великой победы, такой победы, которая освободит неевреев от поработивших их злых сил, так что они смогут поклоняться единому истинному Богу. «Пришел час, – говорит Иисус, – быть прославленным Сыну Человеческому… если зерно пшеничное, упав на землю, не умрет, оно остается одно; если же умрет, приносит много плода» (12:23–24).

И чуть ниже, после еще одного отступления, он разъясняет:

Теперь суд миру сему; теперь князь мира сего извергнут будет вон. И Я, когда вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе (12:31–32).

Иными словами, Иисус умрет на кресте, и через это его слава откроется в полной мере (важная тема этого Евангелия), и это станет победой над «князем мира сего», темной силой, которая держит в плену все народы. Вот что сказал Иисус, услышав про греков. Когда он умрет на кресте, все народы смогут прийти к нему и через него открыть живого истинного Бога.

Таков секрет «миссии к язычникам», которая началась с того момента, как Петр посетил Корнилия (Деяния 10), и была впечатляюще продолжена – и на практике, и в теории – Павлом. Часто думают, что Павел стал действовать в нееврейском мире просто потому, что его еврейские собратья не могли вместить столь странную весть, а Павел желал найти хоть каких-то последователей и потому обратился к неевреям, предложив им упрощенную версию благовестия. Это не только преуменьшает величие Павла, но и нисколько не соответствует истине. Павел пошел к язычникам не из-за сопротивления евреев и не просто потому, что ему представилась возможность привлечь последователей в странную новую секту. Самые первые его тексты говорят о том, что это прямо вытекает из того, что на кресте Бог-Творец ниспроверг те силы, которые держали все народы в плену, и что это делать необходимо. До недавнего момента народы были порабощены, крест распахнул перед ними ворота свободы.

Именно об этом Павел говорит в защитительной речи перед Иродом Агриппой II, правнуком Ирода Великого. Он рассказывает, как встретил Иисуса по дороге в Дамаск и как тот дал ему особое поручение, сказав:

…Я для того явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем как того, что ты уже видел, так и моих явлений в будущем. Я избавлю тебя от народа и от язычников, к которым Я посылаю тебя, чтобы ты открыл им глаза, чтобы обратились они от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу – дабы получили они отпущение грехов и удел вместе с освященными по вере в Меня (Деян 26:16–18).

Власть сатаны кончилась, а потому все могут получить прощение грехов и войти в новую семью! Ровно о том же самом Павел пишет, обращаясь к христианам Фессалоник, когда напоминает им о том благовестии, которое он возвещал им с самого начала. Люди по всей Греции, говорит он, рассказывают

…как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному, и ожидать Сына его с небес, которого он воздвиг из мертвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева (1 Фес 1:9–10).

Об этом же Павел говорит и в двух своих самых знаменитых речах в Книге Деяний: перед изумленной толпой в Листре, когда он призывает людей обратиться от нелепых идолов к живому Богу (14:15–17), и перед судом на ареопаге в Афинах (17:22–31). Во второй речи Павел рассказывает о едином истинном Боге-Творце. Поэтические произведения язычников, говорит Павел, и загадочное посвящение «неведомому богу» указывают на то, что люди что-то знают об истинном Боге. Но эту истину мешают понять стоящие повсеместно храмы и то, что в них совершается. Однако ныне Творец объявляет «амнистию». Бог забыл о прошлом и повелевает каждому человеку, где бы тот ни был, отвернуться от этого безумия, предупреждая, что всех ждет день расплаты, когда тот, кого он воздвиг из мертвых, будет судить всех людей.

Разумеется, слова Павла показались грекам полным безумием. Сам Павел говорит об этом в другом месте (1 Кор 1:23). Но за этими словами стояла сила: власть прощения, нового мира, нового творения. Или нового Бога? Возможно, нового для той аудитории; этот Бог создал мир и заботился о нем, но большинство людей о нем ничего не знало. И хотя в двух этих речах Павел ничего не говорит о кресте, мы можем судить о его логике, изучая его более зрелые размышления в Посланиях. Как мы уже говорили, для Павла смерть Иисуса, среди прочего, означала то, что Бог одержал победу над всеми языческими божествами. Павел, подобно большинству иудеев того времени и после, верил в то, что Бог делит всемирную историю на «нынешний век» (в котором царствуют злые силы) и «век грядущий», когда Бог вернет себе принадлежащую ему по праву власть. Темные силы, которые вошли в мир вместе с язычеством, держат всех в плену в «настоящем лукавом веке», но теперь произошло нечто новое: