Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) - Время веры

Что такое материализм? Это — миф о вездесущей, всетворящей и абсолютной материи, одновременно бессознательной и (каким то странным образом) рождающей… всякое сознание в мире!

Вера в такую материю бессмысленна, — и не религиозна, и не научна. Только вера в Бога, Живого Творца жизни, отвечает достоинству человека и величию творения. Наука подводит человека к религии… Но человек остается всегда свободен, душой своей, веровать, или не веровать в Небесного Отца, — открыть или не открыть себя Его великому миру… Наука тут не может ничего душе приказать. Душа сама выбирает себе жизнь или смерть, свет или тьму. Но честное научное знание помогает человеку освободиться от суеверий, — как псевдо-религиозных, так и материалистических.

От этих суеверий только истина Христова о ч и щ а е т с е р д ц а (Деян. XV, 19). Только этой истиной бессмертия и блага нескончаемого, о п р а в д ы в а е т с я (Рим. V, 1) жизнь человека.

Журналист Витман, сотрудник еженедельника «Колльерс», свершил путешествие по миру ученых и рассказал о своих встречах с представителями высшей американской науки. Темой его бесед было соотношение современного научного знания и веры в Бога.

В научном центре Бруксхавена Витман спросил одного ученого: можно ли, с точки зрения науки, учитывать фактор Божественной силы в мире?

«Конечно, — ответил ему ученый, — в физических законах материи и энергии, например, мы встречаемся с реальностью божественного мира. В лаборатории своей мы видим, как исчезает материя, превращаясь в энергию; и мы не можем ничего, ни прибавить, ни вычесть, из общего количества материи и энергии. Откуда же материя и энергия явились? Мы знаем только, что мы не в силах их создать. И мы нашли даже законы, доказывающие, что мы этого не можем сделать… А, в то же время, материя и энергия должны были откуда-то появиться… Значит, должна быть Высшая Сила, которая м о г л а их сотворить».

Во время своего странствия по ученым Витман обнаружил во многих из них особое чувство смирения. 10 или 15 лет тому назад наука еще думала, что она держит в своих руках мир, и способна разрешить все вопросы. Один немолодой химик заметил: «Мы думали, что наука — это магия». Но сегодня лучшие ученые отдают себе отчет, к а к м а л о они, в сущности, знают. Желая отодвинуть завесу таинственности, они нашли еще более глубокие тайны.

На заседании ученых в Технологическом Институте Карнеги в Питсбурге Витман слышал, как большие ученые «точной» и «абсолютной» науки, математики, признавались, что наука эта и не точная и не абсолютная.

Если наука сейчас продвинулась вперед, то это, может быть, потому, что некоторые «факты», за последние годы, заставили ее призадуматься.

То, что она считала незыблемо-твердым, оказалось собранием пустот; вещество, которое считала неразрушимым, оказалось не неразрушимым, а превращаемым в энергию.

Джон Далтон, английский химик, дал следующий, как казалось науке, твердый «факт»: «атом неделим, вечен и неразрушим». В действительности же оказалось, что атом не имеет ни одного из этих трех качеств. Евклид тоже дал науке «факт», что «целое всегда равняется сумме его частей». Но, целый атом весит меньше, чем сумма его частей. Физики имели своим прямым основанием п р и н ц и п д о с т о в е р н о с т и, т. е. что физические законы всегда гарантируют данный результат от данной причины. Сегодня физики имеют новую теорию: п р и н ц и п н е д о с т о в е р н о с т и.

В апреле 1950 года антрополог Пенсильванского Университета выкопал в северном Иране человеческие кости, относящиеся к Ледниковому периоду: доказательство, что современный человек, по-видимому, жил в то же самое время, как и те низшие виды, к которым принадлежал неандертальский человек… Это разбивает всю теорию об эволюции человека…

Не удивительно, что д-р Шилт, полушутя заметил: «Мы знали о вселенной 10 лет тому назад больше, чем знаем теперь».

Д-р Екатерина Чэмберлейн, профессор физики в Вэйне, напомнила Витману, что Ньютон сравнивал себя с ребенком, играющим с ракушками на берегу океана в то время, как целый океан истин лежит перед ним неоткрытым… «Мы все еще на берегу океана, — говорит д-р Чэмберлейн, — то что мы з н а е м, это только мельчайшие частички. А в остальном мы зависим от веры».

Новое настроение с м и р е н и я делается научным, в глазах ученых, гораздо более, чем прежнее поведение пресловутого в XIX веке ученого «всезнайки».

Кливлендский астроном, д-р Нассау, сказал: «Жаль, что общество смотрит на нас, ученых, как на изобретателей всевозможных приспособлений, почти как на фокусников. Но лучшие ученые и — философы. Наука есть искусство, как поэзия; и она тоже ищет Высшей Истины; она интересуется этическими и моральными вопросами, и вечной целью жизни, чтобы сделать человечество более счастливым».

Витман встречал ученых, которые были слишком скромны и застенчивы, чтобы признаться в таком стремлении к возвышенным целям. Он приводит интересный пример, свою беседу с д-ром Реджинал Хьюитт — паразитологом; вся жизнь этого ученого, фактически, посвящена борьбе против 3-х червячков, которые вызывают тропическую болезнь «филариазис», симптомами которой бывают уродливые опухоли и слепота. Д-р Хьюитт тяжело трудился в тропиках в погоне за этими паразитами — червями, и упорно работал над туземцами в Центральной и Южной Америке, чтобы избавить их от болезни; он производил многочисленные эксперименты с животными, выслеживая червяков в местах их происхождения по всему миру. На его столе в лаборатории Ледерле можно видеть «карту войны» ученого, — с разноцветными флажками, воткнутыми там, где он нашел своего врага в действии.

В 1945-47 годах, д-р Хьюитт, наконец, изобрел лекарство, которое уничтожает червяков и излечивает болезнь. 400 миллионов людей в тропиках, — пятая часть населения мира, — может теперь не бояться этого производителя уродливости и слепоты.

«Я не вдохновлялся никаким пламенным желанием приносить человечеству пользу, — ответил д-р Хьюитт на вопрос журналиста о том, что его побудило к такому труду. — Я на себя совершенно не смотрю, как на какого-то благодетеля человечества. Всё это я делаю просто потому, что меня это интересует»…

«А Эрлих и Пастер? Были ли они филантропами?» — спросил Витман. «Нет, — ответил он, — я думаю они были просто учеными. Я уверен, что они ставили пред собой только свою научную проблему и стремились разрешить ее»… Но, через несколько минут д-р Хьюитт стал рассказывать Витману о той волне радости, которую он почувствовал, когда впервые применил свое лекарство среди туземцев и увидел, как у 18-ти летней девушки страшно распухшая нога вдруг стала нормальной, а слепой мальчик прозрел.