Максим Козлов - Западное христианство. Взгляд с Востока

В том же самом католическом катехизисе говорится о миссии учительства, или магистериуме, которая присуща Церкви, и о связи этого учительства, которая существует с лицом Римского папы. Здесь катехизис пересказывает определения I Ватиканского Собора, догматическое определение из конституции «Pastor aeternus» («Вечный пастырь»), где говорится:

«Учим и богооткровенным догматом объявляем: Римский первосвященник, когда говорит ex cathedra, то есть выполняя роль пастыря и учителя всех христиан, определяет то учение о вере и нравственности, которое должно содержаться всею Церковью, обладает той непогрешимостью, которой Божественный Искупитель благоволил наделить Свою Церковь для определения учения о вере и нравственности. Вследствие чего таковые определения Римского священника сами по себе, а не по согласию Церкви суть непреложны». Как мы видим, функции Церкви здесь перенесены на ее высшего иерарха. Именно он, а не Церковь как таковая является носителем харизмы веро- и нравоучительной непогрешимости.

II Ватиканский Собор, несмотря на упомянутое нами сильное реноваторское течение в его лоне, не дерзнул вносить каких-либо значимых изменений в это догматическое определение. В догматической конституции «О Церкви» он со всей категоричностью подтвердил догматическое определение I Ватиканского Собора о непогрешимости папских определений ex cathedra. Такие определения, согласно разъяснению II Ватиканского Собора, «не нуждаются ни в чьем утверждении и не допускают никакой апелляции к чьему бы то ни было суждению. Римскому первосвященнику, как верховному учителю Вселенской Церкви, единолично ( лат. singulariter) присуща харизма непогрешимости самой Церкви». Догматическая конституция II Ватиканского Собора распространяет обязанность верующих религиозно подчинять свою волю и ум наставлениям римского первосвященника даже и на те случаи, когда тот говорит не ex cathedra. Посмотрим, как эта мысль воспроизведена в катехизисе 1992 г.

Пункт 890. «Христос наделил пастырей благодатным даром безошибочности в вопросах веры и нравственности. Пользование этим даром может облекаться в различные проявления». Далее цитируется догмат I Ватиканского Собора. «Этой безошибочностью (так предпочитают католики переводить на русский язык латинское слово infallibilitas, которое в нашем традиционном переводе звучит как “непогрешимость”; но дела это не меняет: как ни переведи infallibilitas – “непогрешимость” или “безошибочность”, в любом случае это особый харизматический дар, который усваивается Римскому папе) обладает в силу своей миссии Римский первосвященник, глава Коллегии епископов, когда он, как верховный пастырь и учитель всех верующих, которому поручено утверждать в вере своих братьев, окончательным решением провозглашает положение учения о вере и нравственности. Обещанная Церкви безошибочность наличествует также и в Коллегии епископов, когда они совместно с преемником Петра осуществляют верховное учительство, особенно на Вселенском Соборе». Но, опять же, безошибочность дана Коллегии епископов только в случае единомыслия с преемником Петра. По сути подобный подход обессмысливает саму идею Вселенского Собора, ибо если папе присуща харизма догматической и нравственной непогрешимости, если он может быть блюстителем чистоты церковной веры, то для Вселенского Собора в пределах католической церкви остаются лишь вопросы практические, социальные, общественные, реагирование на действительность, консультационные по отношению к папе, но не более того. Значение Вселенского Собора как выразителя веры всей Церкви в значительной мере обессмысливается догматом о папской веро- и нравоучительной непогрешимости.

То, как сильно звучит этот догмат, можно понять по продолжению п. 891: «Когда Церковь своим верховным учительством предлагает веровать в нечто как в богооткровенное и как учение Христа, этим определениям надо подчиняться в послушании веры. Эта безошибочность простирается так же широко, как и сокровище Божественного откровения...» – то есть папский магистериум, папское учительство, этой фразой приравнен к Божественному откровению. Повторим: «Эта безошибочность простирается так же широко, как и сокровище Божественного откровения».

И наконец, еще одна, последняя цитата из ККЦ, где развивается мысль о том, что католические верующие должны хотя и отличать прочие папские учительные выступления от тех, когда он говорит как пастырь христиан, но и тут спасительным будет его слушаться и ему повиноваться. «Божественная помощь дана также преемникам апостолов, находящимся в общении с преемником Петра, и особым образом епископу Римскому, пастырю всей Церкви, когда, не претендуя на безошибочное определение и не вынося окончательного решения, они предлагают в рамках постоянного учительства поучения, которые приводят к лучшему разумению откровения в вопросах веры и нравственности. Верующие должны дать религиозное согласие своего духа такому обычному поучению. Это согласие отличается от согласия веры, но в то же время продолжает его». Вот в столь решительных выражениях современная доктрина католической церкви говорит как о власти папы, так и о его учительном авторитете.

Так, из этого можно сделать несомненный вывод: Римско-католическая церковь в этом виде предстает нам как монархия, при этом монархия абсолютная. Папа оказывается не только возглавителем иерархии, не только главным организатором и руководителем церковной жизни, не только главой Церкви и не только фигурой, знаменующей собой церковное единство, он – носитель всей полноты власти, никому не подсудный, никому не обязанный отчетом самодержец. Личная власть папы в Римско-католической церкви не только больше соборной власти епископов, но и несоизмеримо больше. Еще раз повторим, что когда католики говорят «церковное учительство, магистериум», они имеют в виду прежде всего и почти исключительно папу и то учение, которое папой признается правильным. Будучи непогрешимым учителем, папа, по смыслу ватиканского догмата, не обязан подтверждать учением Церкви свои определения даже догматического характера, ибо он в своих действиях и определениях независим от Церкви. А Церковь, наоборот, вполне зависима от него. В издании «Католической богословской энциклопедии» 3католический богослов Годфруа пишет: «Когда папа провозглашает что-либо экс катедра, Церковь не может ни судить, ни проверять, ни подтверждать, она должна лишь повиноваться и верить». Таким образом, по объему полномочий Церковь в целом несравненно ниже папы. Даже в период междупапствия Церковь не возвышается до уровня этих полномочий. Читаем в той же энциклопедии: «Писать, что Церковь является нерушимой хранительницей власти ключей в период между смертью одного папы и выбором следующего, и что власть папы тогда принадлежит ей, и что Римско-католическая церковь – единственно законная наследница папы, умершего или вышедшего в отставку, значит погрешать против богословского принципа, твердо установленного». Итак, в период междупапствия у Римско католической Церкви есть одно только право это выбрать следующего папу и начать ему повиноваться. Никаких других вероучительных или канонических прав в период междупапствия ей католические богословы не усваивают. Понятно, что эта безотрадная картина не может не повергать в уныние всякого мыслящего христианина. До последнего времени предпринимались усиленные попытки выхода из этого явно ненормального положения, в котором и поныне обретается Римско-католическая церковь. Нужно сказать, что в поисках этого выхода состояла главная задача сторонников aggiornamento (обновление или возрождение церковной жизни), которое определило течение II Ватиканского Собора. Но чем завершились их усилия, мы видим по цитатам из катехизиса католической церкви.