Барт Эрман - Почему мы страдаем? [Как получилось, что в Библии не нашлось ответа на этот вопрос]

Оба послания Павла к Коринфянам были написаны против думавших, что они уже в нынешней жизни наслаждаются плодами воскресения. Павел же считал, что большей чепухи и выдумать нельзя. Воскресение Христово было лишь началом конца, но сам конец ещё не наступил и, пока он не наступит, мир остаётся местом страдания и боли. Вот что апостол говорит в другом послании, к Римлянам:

Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих [т. е. преображения, должного произойти в предстоящем воскресении]… сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего. (Рим 8:18–23)

Жизнь в настоящем — это жизнь среди боли и страданий, где мы стенаем, как женщины, терпящие муки рождения. Павел считает, что так и должно быть. Будущее искупление ещё не настало, и мы по-прежнему живём в своих смертных телах.

Павел подчёркивает, что и сам Христос вёл отнюдь не безболезненное существование. На всякий случай ещё раз обращу внимание, что в своих посланиях Павел крайне мало говорит о земной жизни Иисуса. Павел никогда не упоминает его великих чудес, исцелений, изгнаний бесов и воскресений мёртвых. Он не останавливается на эффектных вещах, сотворённых или пережитых Иисусом. Он сосредоточен на одном единственном событии его жизни — на распятии. И с точки зрения Павла оно символически показывает, что означает жить в этом мире. Нынешняя жизнь пронизана болью и муками сродни тем, что испытывал на кресте Иисус. Вот почему Павел считает, что «высшие апостолы», как он их назвал — самозваные апостолы, объявившиеся в коринфской церкви — очень серьёзно заблуждаются относительно смысла евангельской вести (см. 2 Кор 11).

Эти так называемые апостолы верили, что Христос наделил их силой подняться выше страданий земной жизни, и что каждый, кто последует их учениям, тоже так сможет. Но Павел учил другому. В этом мире нельзя жить счастливо, и последовавшие за Христом сполна разделят меру его крестных мук. Вот поэтому, думал Павел, быть в этой жизни апостолом означает страдать, и он с гордостью перечисляет перенесённые им за Христа страдания: заключение, бичевания, побои, побиение камнями, кораблекрушение и постоянно сопутствующие опасности с невзгодами, голод, жажду, наготу и стужу (2 Кор 11:23–29). По этим знакам можно отличить истинного апостола сего скорбного века, последних дней пред славным пришествием Христовым, когда мёртвые воскреснут, когда верные Иисусу получат свою награду и обретут цельность и совершенство, когда войдут в великое Царство Божие, уготованное им свыше.

Преподавая Новый Завет в местном университете, я на первой неделе занятий всегда прошу каждого студента составить мне список из трёх вопросов, с которыми он хотел бы разобраться до окончания семестра. Отчасти это помогает им задуматься о предмете своего интереса, отчасти помогает мне понять, о чём они думают и думают ли вообще. Некоторые вопросы озадачивают: «Почему буддисты не верят в Бога?», или «Правда ли Моисей разделил Красное море?». И это на занятиях по Новому Завету. Ну, что поделаешь. Зато всякий раз я могу быть уверен, что несколько человек обязательно спросит: «Что говорит Апокалипсис о конце света?».

По ряду причин подавляющее большинство людей уверено, что книга Откровения посвящена нашему будущему и рассказывает о том, что должно произойти, когда колесо истории со скрежетом остановится. В основном люди думают, будто книга писалась с мыслями исключительно о нашем будущем: вся человеческая история существует только ради нас, мы на пике всех ранее происшедших событий и пророчества исполняются именно в наши дни. Короче, это всё о нас. Или просто обо мне.

Когда мы доходим до книги Откровения (а я, естественно, оставляю её на самый конец курса), то некоторых студентов расстраивает, что я не говорю о текущих конфликтах на Ближнем Востоке, как об исполнении древних пророчеств, не предсказываю, что Россия нанесёт ядерный удар по Израилю, или не рассказываю, как Евросоюз вскоре возглавит политический лидер, который окажется не кем иным, как Антихристом. К общему разочарованию я вовсе не думаю, что Откровение (или любая другая книга Библии) писалась с мыслями о нас. Она писалась для людей, живших одновременно с автором. Она не предвидела подъем воинствующего исламизма, войну с терроризмом, будущий нефтяной кризис или всеобщий ядерный холокост. Она предвидела лишь конец, наступающий в собственное время автора. Когда автор пишет, что Господь Иисус «грядет скоро» (Откр 22:20), то он имеет в виду именно «скоро», а не через две тысячи лет. Это уже потом возникла софистическая уловка, что «скоро» для Бога означает «далёкое будущее»; как выразился автор Второго Послания Петра «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет 3:8). Можно, конечно, придать слову «скоро» и такой смысл. Если автор Откровения, а с ним и прочие древнехристианские пророки, вроде Павла, сначала думали, что конец наступит «скоро», а он так и не наступил, что еще можно было сделать, как не сказать, что «скоро» — это по Божьему летоисчислению, а не по земным календарям?

В среде учёных, критически исследующих Новый Завет, толкование книги Откровения предполагает понимание того, что она могла означать в своем собственном контексте. И относительно контекста одну вещь можно сказать определённо: назвавшийся Иоанном автор считал, что земные дела плохи и будут становиться только хуже до самого конца, пока на земле не наступит кромешный ад. В Библии нет другой книги, где бы столько говорилось о страдании. Здесь можно прочитать о войне, голоде, эпидемиях, природных катастрофах, массовых убийствах, мученичестве, экономических проблемах, политическом кошмаре и, наконец, о самом Армагеддоне. Неудивительно, что люди всегда, с самого первого дня написания книги, считали, что она относится к их собственным временам. Для каждого поколения она звучит абсолютно современно.

В предыдущей главе мы говорили о литературном жанре апокалипсиса, который стал популярным во времена Маккавеев. При этом сам жанр заимствовал своё имя от книги Откровения, которая называет себя «Апокалипсисом [или Откровением] Иисуса Христа» (Откр 1:1). Она является единственным полноценным апокалипсисом в Новом Завете, во многом схожа с книгой Даниила в Ветхом, и написана приблизительно в то же время, что и остальные христианские и иудейские апокалипсисы. Подобно другим апокалипсисам, книга обращена к видениям пророка, которого взяли на экскурсию по небесам — познать небесные истины и узреть грядущие судьбы — чтобы понять смысл происходящего на земле. Нередко его видения бывают причудливы и, подобно книге Даниила, в них присутствуют дикие звери, сеющие вокруг себя хаос. Эта символика часто поясняется ангелом-экскурсоводом, который раскрывает её смысл перед пророком и его читателями. Как и в других апокалипсисах, в книге Откровения звучит победный мотив: вслед за книгой Даниила здесь повторяется важная тема — после всех катастроф, поразивших землю, Бог наконец вручает бразды правления своим избранным. После того, как глава за главой друг друга сменяют земные бедствия, наступает последняя битва, а за ней — утопическое государство без боли, горя и страданий. Настанет Божье царство, и кому дано наследовать его, навечно счастливо заживут в нём. Но сначала им придётся пройти через ад. [64] О книге Откровения см. Ehrman, New Testament, ch. 29. Более развёрнутое обсуждение см. в Adela Yarbro Collins, «Revelation, Book of,» in Anchor Bible Dictionary, 5:694–708. Ещё более подробно тема рассматривается в Adela Yarbro Collins’s Crisis and Catharsis: The Power of the Apocalypse (Philadelphia: Westminster, 1984).