Константин Михайлов - Маленький плохой заяц, или Взаимосвязь религии и окружающей среды

Но племена сан еще не дошли до идеи религиозной компенсации, соображения, что за скверную жизнь здесь тебя ждет хорошая жизнь там. Они просто поняли, что мертвые не воскресают, не возвращаются назад. И если ты не хочешь, чтоб с тобой случилось что-то дурное, держись от мертвецов подальше. Не забудь пройти очистительный обряд, если в твоей семье кто-то скончался. Не приближайся к тяжелобольному: племена сан изолировали умирающих, хотя ничего не знали о микробах. Это был не карантин, а ритуал, потому что от мертвого можно было заразиться самой смертью.

Даже австралийцы, герои нашей прошлой главы, более оптимистичны. Их мертвые умирают вместе с луной, но и возвращаются назад вместе с ней. Если у сан луна неопределенного пола, но скорее женщина и лишь иногда старик, то у австралийцев луна, как правило, мужчина, вечно умирающий и рождающийся. Вот как описывает один из таких мифов Е. М. Мелетинский: «Луна представляется мужчиной, первоначально принадлежавшим к тотему опоссума. Движение месяца по небу объясняется таким образом: он поднялся с каменным ножом на небо, брел на запад, затем спустился на землю, чтобы охотиться на опоссумов, а потом снова поднялся по дереву на небо. Наевшись опоссумов, месяц становится большим (полнолуние); утомленный, он принимает вид серого кенгуру, в таком виде его убивают юноши (новолуние), но один из них сохраняет кость кенгуру, из которой снова вырастает месяц» [72] См.: Мелетинский Е. М. Возникновение и ранние формы словесного искусства // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. – М.: Наука, 1983–1994. – Т. 1. – С. 23–52. . Точно так же и сан бросали «назад, к востоку, ее лопатку», чтоб луна вернулась. Это древняя и простая магия, предполагающая, что в каждом новом феномене должна быть частица старого. Луна возрождается, дерево вырастает из зернышка. А человек? Австралийцы, как мы помним, верили, что и человек может вернуться с того света. А вот племена сан уже знали, что это не так. Человек уходит и не возвращается.

Единственной надеждой в этом пессимистичном мире были высшие силы – и очень интересно, что любимейший бог (или дух, тут граница очень тонка) племен сан по-своему весьма оптимистичен. Его зовут Цагн. Разумеется, это русское произношение – вероятно, правильнее было бы написать «/Kaggen», где первый знак обозначает один из койсанских щелчков (по-русски его иногда записывают как «цъ»). Цагн – будем уж называть его так, как принято в текстах на русском языке, – бог одновременно могущественный и слабый, комичный и страшный. И главное – в одном лице человек и богомол, а в некоторых случаях еще и антилопа. Обычно его ассоциируют именно с богомолом, но в пространстве мифов сан граница между людьми и животными очень условна. В одном и том же мифе Цагн может вести себя попеременно то как насекомое, то как человек [73] На русском о Цагне подробное всего, насколько мне известно, писала Е. С. Котляр: «Миф и сказка Африки» (М.: Восточная литература, 1975). Из более новых работ на английском стоит обратить внимание на Bennun N. The Broken String: The Last Words of an Extinct People. – Penguin Books, 2004. (интересно, что у австралийцев Арнем-Ленда, один из духов, громовержец Намарркон, тоже был одновременно человеком и кузнечиком).

Есть у Цагна и семья, с которой в мифах нередко что-то случается. Один из таких рассказов представляет интерес и для нас. Начинается он так:

«Некогда Ггоуну-Тсацоу, сын Цагна, отправился принести палок для отца, чтобы тот мог стрелять в людей, которые сидят на пятках. В зарослях он встретил бабуинов. Один старый бабуин, проходивший мимо Ггоуну-Тсацоу, спросил его, что он тут делает, и Ггоуну-Тсацоу рассказал, что должен принести отцу палок, чтобы тот мог стрелять в людей, которые сидят на пятках. Бабуин воскликнул:

– Эй, послушайте-ка этого ребенка!»

Подходит второй бабуин, потом третий и так далее, они зовут своих стариков, чтоб те послушали Ггоуну-Тсацоу. Каждый раз тот послушно повторяет, зачем его послал отец. Но тут следует неожиданный поворот. Когда герой в очередной раз говорит, что его прислали «достать палок для своего отца, чтобы тот мог стрелять в людей, которые сидят на пятках», бабуин вдруг восклицает:

«– Эти люди – мы!

И вот они стали бить Ггоуну-Тсацоу. Они били его кулаками и разбили ему голову».

Убив несчастного сына Цагна, бабуины разрывают его на части и начинают играть его глазами как мячами. Но все-таки бог – это не человек, и на него зловредное проклятие зайца не распространяется. Цагн чувствует, что с его сыном что-то не так. В тоске он отправляется в путь.

«Подойдя к бабуинам, Цагн услышал шум: это бабуины играли в мяч глазом ребенка. Тогда Цагн закричал, заплакал: он понял, что бабуины действительно убили его сына. Но он быстро замолчал и вытер слезы. Он не хотел, чтобы бабуины заметили его слезы. Он решил играть с ними в мяч».

В этот момент он человек. Он играет в мяч глазом собственного сына, и наконец глаз, почувствовав отца, сам собой прячется в колчан со стрелами Цагна. Бабуины пытаются отобрать глаз, но Цагн просто улетает – нам не говорят, что в этот момент он превратился в богомола, потому что это еще неразделенный мир, в котором можно быть разом человеком и богомолом в каждое мгновение времени. Спасшись, он прячет глаз в реке, и через некоторое время из глаза вновь вырастает Ггоуну-Тсацоу.

«Со временем ребенок вырос. Он стал таким, каким был прежде. Тогда Цагн снова пришел. Он шел и смотрел вокруг, и вот он заметил ребенка, который сидел на солнце. Услышав шум его шагов, ребенок вскочил и вошел в воду… но Цагн прыгнул и схватил ребенка. Он помазал ребенка своим потом и сказал:

– Почему ты боишься меня? Я твой отец. Я – Цагн, а ты – мой сын, ты – Ггоуну-Тсацоу. Ты – мой сын, а я – твой отец.

И ребенок сел, а Цагн вынул передник и надел на него. Затем он взял ребенка с собой, и они вернулись домой» [74] Полную версию мифа, см. под названием «Ггоуну-Тсацоу, бабуины и Цагн» в сборнике «Сказки народов Африки» (М.: Наука, 1976). .

Сын Цагна больше похож на Луну, чем на нас: если сохранить какую-то его часть – лопатку, глаз, – он сможет вновь вернуться к жизни (в другом мифе так же воскрешают сестру Цагна, использовав ее вилочковую кость). Особенно помогала воскрешению вода, источник жизни. По мнению бушменов, когда-то подобное могло происходить и с людьми. Научив их магическим танцам, Цагн «дал нам песню этого танца и велел нам его танцевать, а если люди умирали от него, он давал чудесное снадобье, чтобы воскресить их снова».