Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

«Я ушел и хотел уйти совсем, но ее беременность заставила меня вернуться с половины дороги в Тулу. Дома играют в винт бородатые мужики – молодые мои два сына<���…> И пошел к себе, спать на диване; но не мог от горя. Ах, как тяжело! Все-таки мне жалко ее. И все-таки не могу поверить тому, что она совсем деревянная<���…>Начались роды, – то, что есть самого радостного, счастливого в семье, прошло как что-то ненужное и тяжелое. Кормилица приставлена кормить. – Если кто управляет делами нашей жизни, то мне хочется упрекнуть его. Это слишком трудно и безжалостно. Безжалостно относительно ее. Я вижу, что она с усиливающейся быстротой идет к погибели и к страданиям – душевным – ужасным».

Таким образом, уже при рождении А. Л. Толстая оказалась в самом центре очень сложного клубка. Современная психология достаточно определенно утверждает, что тяжелый стресс, перенесенный матерью накануне родов, ее нежелание иметь ребенка, не могли не сказаться на дочери. Такие неблагоприятные обстоятельства должны были наложить свой отпечаток на характер А. Л. Толстой и в какой-то степени предопределить ее очень продолжительный конфликт с матерью, который продолжался практически до смерти Софьи Андреевны в 1919 г. Есть сведения, что С. А. Толстая предпринимала попытки избавиться от двенадцатого ребенка с помощью аборта, но акушерка из Тулы не пошла на преступление (об этом впоследствии рассказывала самой А. Л. Толстой ее кормилица) [420]. Кроме того, описаны эпизоды, когда С. А. Толстая не только строго относилась к своей младшей дочери, но и грубо с ней обращалась.

Именно поэтому, по свидетельству многих лиц, А. Л. Толстая испытывала в детстве чувство одиночества и оставленности. Возможно, именно этим обстоятельством объясняется и ее глубокая привязанность к отцу, которой она не изменила всю свою жизнь и за которую сам писатель платил нежной привязанностью и постоянными записями о «Саше» в дневнике.

Несколько позже тяжелые детские впечатления довольно замысловато, но в полном соответствии с законами психологии реализовались в безоглядной готовности следовать в фарватере планов В. Г. Черткова. Возможно, здесь присутствовала не только некоторая подавленность его личностью, юношески нерефлексированное стремление сыграть свою роль в истории завещания, противопоставить себя всей семье, «идти за Толстым», но и чувства более глубокие, интимные и деликатные…

Эта юношеская верность взглядам отца приводила часто к открытым манифестациям. В частности, после отлучения Л. Н. Толстого от Церкви в Вербное воскресенье 1901 г. (30 марта) А. Л. Толстая категорически отказалась идти в храм со своей матерью, а также в знак протеста против решения Синода пыталась участвовать в «нелегальном» распространении антицерковных материалов на гектографе вместе с пасынком Т. Л. Толстой, М. М. Сухотиным. 3 апреля 1902 г. С. А. Толстая с горечью писала «бабушке», А. А. Толстой, крестной своей младшей дочери, что писатель «загубил» Сашу, «которая, не прожив еще никакой духовной жизни, сразу перескочила к неверию и отрицанию», «ничего не читала, мало думала, совсем не боролась, ушла из Церкви и осталась ни при чем. Упорство же и характер в ней негибкие, и я бессильна перед твердым влиянием отца» [421].

Это наблюдение матери полностью соответствовало действительности. Что-то совершенно необычное было в характере А. Л. Толстой, вся жизнь которой прошла под знаком постоянного, абсолютно бескорыстного и самоотверженного служения другим людям. Сначала это был отец и его идеи, которым в определенном смысле она не изменила до конца своих дней, а затем совершенно посторонние люди.

А. Л. Толстая была человеком огромной энергии и воли, имела несомненный организаторский талант, впоследствии была прекрасным лектором. Возможно – нельзя игнорировать этот мистический момент ее биографии – ей всю жизнь помогала молитва великой крестной матери, графини А. А. Толстой, в честь которой она и была названа. В этом смысле поистине пророческим выглядит письмо Л. Н. Толстого А. А. Толстой, которое было написано незадолго до ее смерти, 9 февраля 1903 г., и которое как бы подводит итог их многолетней переписке и дружбе.

Л. Н. Толстой говорит о предстоящей встрече графини со своей крестницей и о том, что и сама его младшая дочь Саша, и он сам несколько смущены ее неправославием.

«Не судите ни ее, ни меня строго за это. Я умышленно не влиял на нее, но невольно она по внешности подчинилась мне. Но, как вы знаете, в ее годы еще религия не составляет необходимости. А ей много впереди. И когда наступит настоящая религиозная потребность, она изберет то, что ей нужно».

Именно А. Л. Толстой, как уже описано выше, было суждено стать по завещанию формальной наследницей отца. Она была активной участницей событий лета 1910 г. и сопровождала писателя во время его последней поездки до Астапова. В своих воспоминаниях А. П. Сергеенко указывает, что младшая дочь писателя была одним из инициаторов решения вопроса о завещании Л. Н. Толстого [422].

Во время Первой мировой войны А. Л. Толстая проявила исключительную самоотверженность. Окончив краткие курсы сестер милосердия, она в сентябре 1914 г. ушла добровольцем на фронт, а позже стала уполномоченной Всероссийского Земского союза помощи больным и раненым воинам. Кроме того, А. Толстая стала организатором летучих санитарных отрядов, в одном из которых познакомилась с двумя молодыми девушками – Ксенией Родзянко и Татьяной Шауфус. Конечно, никто не мог предполагать в тот момент, что это знакомство будет провиденциальным – новые подруги гораздо позже, уже в США, станут главными помощницами младшей дочери Л. Н. Толстого по организации Фонда памяти писателя. Александра за очень короткий срок в прифронтовой полосе организовывала школы-столовые для детей-беженцев (около 10 000 чел.), а также госпиталь на 400 коек.

В конце 1916 г. А. Л. Толстая пережила газовую атаку, за которой последовало ранение и отправка в госпиталь в Минск, где Александра провела два месяца, заболев попутно малярией. Удивительно, но и после госпиталя она возвратилась на фронт, где стала свидетельницей тотального разложения армии в результате большевистской агитации.

В декабре 1917 г. А. Л. Толстая вернулась в Москву, а затем к материв Ясную Поляну, имея уже две Георгиевские медали (3 и 4-й степени). В Ясной ей пришлось столкнуться с последствиями фронтового хаоса – сходками и попытками грабежей, которые угрожали усадьбе.

После Октябрьской революции 1917 г. судьба Александры Львовны сложилась во многом трагично, однако предсказание отца исполнилось буквально: ей было дано много, очень много впереди, и, когда проснулась настоящая религиозная потребность, она избрала то, что ей нужно, путь веры Христовой и Церкви. Правда, произошло это после страданий, трудов и мытарств по разным странам и континентам.