Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Следует учесть, что, создавая свою книгу, В. Г. Чертков находился в беспроигрышном положении. С. А. Толстая уже была в могиле, а те документы, на которые он в своей книге ссылается, еще не были опубликованы и поэтому не давали возможности восстановить объективную картину. Единственное темное место здесь – молчание младшей дочери писателя, А. Л. Толстой, которая, как известно, была непосредственной участницей событий и вполне могла бы высказаться на этот счет.

Далее, в книге Черткова обращает на себя внимание какая-то поистине необузданная уверенность в своей правоте. Портрет Л. Н. Толстого, нарисованный Чертковым, настолько трафаретен, лишен живых черт, что становится понятно: появиться он мог только в то время и в той среде, в которой некому было такому взгляду В. Г. Черткова что-либо противопоставить.

Уже подчеркивалось выше, что в книге 1922 г. В. Г. Чертков прибегает к откровенной лжи, утверждая, что не принимал ни малейшего участия в своем назначении редактором и издателем рукописей Толстого, более того, что это решение Л. Н. Толстого было предпринято якобы даже без ведома Черткова, что идея создания «юридического» завещания вообще была ему неблизка, поэтому он сам определенно отказался быть назначенным «юридическим» наследником Толстого, а окончательный текст завещания составлялся вообще без какого-либо его участия.

Далее В. Г. Чертков подчеркивает, что, бесконечно уважая волю и свободу своего друга, он должен был теперь «только с благодарностью за доверие и благоговением принять из рук Л<���ьва> Н<���иколаевича>ча его полномочие и посвятить свою дальнейшую деятельность прежде всего строгому и точному исполнению его воли» [268].

Интересно, что в специальной записке, озаглавленной В. Г. Чертковым «Нарушения завещательных распоряжений Льва Николаевича Толстого» и составленной, судя по содержанию, в 1920 или 1921 г., ее автор излагает несколько иную версию появления завещания Л. Н. Толстого. Он указывает, что у Толстого уже давно зрело намерение сделать его, Черткова, единственным и исключительным хранителем своих рукописей, и это намерение уже как свою волю писатель и закрепил подписью в акте 18 сентября 1909 г., однако это завещание оказалось юридически неудовлетворительным, и поэтому Чертков просил писателя составить завещание на имя младшей дочери. Чертков подчеркивает также, что «в то время» он, как и Л. Н. Толстой, «безгранично доверяли А<���лександре> Л<���ьвовне> в том, что она будет верна принятой ей на себя роли и не злоупотребит лишь формально предоставленными ей юридическими правами». Кроме того, Чертков утверждал, что именно Л. Н. Толстой настаивал на необходимости составления специального дополнительного документа, из которого бы следовали его, писателя, действительные намерения [269].

О том, что Чертков рассматривал завещание Л. Н. Толстого средством передачи именно ему в распоряжение сочинений писателя, а также особых полномочий по их изданию, свидетельствуют многочисленные завещания самого В. Г. Черткова, которые имеют одну особенность: он тщательно старается оградить от вмешательства в дело издания сочинений Л. Н. Толстого членов семьи писателя. В частности, в «завещательном распоряжении», датированном 21 декабря 1927 г., говорится, что Л. Н. Толстой 22 июля 1910 г. передал свои права А. Л. Толстой только для того, чтобы «она в точности исполнила его волю, изложенную в сопроводительной к этому завещанию записке» [270]. В дальнейшем В. Г. Чертков высказался еще более определенно: единственное желание Л. Н. Толстого якобы заключалось в том, чтобы сделать его, Черткова, единственным своим литературным наследником. Напрямую это было неосуществимо, так как в соответствии с русским законодательством требовалось физическое или юридическое лицо, которому можно было бы передать эти права. Но этим лицом не мог стать сам Чертков, ибо такое решение Толстого вызвало бы скандал, а само завещание было бы оспорено в суде. Чтобы обойти и закон, и возможный скандал, фиктивным, подставным, с точки зрения В. Г. Черткова, лицом и стала младшая дочь писателя [271].

Здесь важен еще один момент: стремление создать благоприятный для современников и грядущих поколений образ самого себя. Некоторые эпизоды в этом стремлении очень характерны, например, просьба к М. В. Нестерову пририсовать на готовом уже портрете Черткова слезу для пущего умиления (незадолго до смерти) – черта актерства, которое продолжалось всю жизнь [272].

Однако картина, нарисованная самим Чертковым, не соответствует свидетельствам других близких сотрудников Л. Толстого. В первую очередь назовем В. Ф. Булгакова и П. И. Бирюкова. Отметим попутно, что оба эти лица разделяли критическое отношение В. Черткова к православию, были противниками Церкви и в этом сохраняли единодушие с ним.

Валентин Федорович Булгаков – один из самых энергичных и талантливых последователей Л. Н. Толстого.

Булгаков В. Ф. (1886–1966) – окончил гимназию с золотой медалью, учился на историко-филологическом факультете Московского университета, в 1907 г. познакомился с Толстым и стал его последователем, а затем, в 1910 г., – его последним секретарем. Автор ряда ценных воспоминаний о Толстом (в первую очередь книги «Л. Н. Толстой в последний год его жизни»). Принимал активное участие в издании произведений Льва Толстого и в организации музея Толстого в Москве, активный антимилитарист, в 1914–1915 гг. находился под судом Московского военного окружного суда за воззвание против «империалистической войны». Первый директор музея Л. Н. Толстого на Пречистенке. Активный участник первого состава Помгола (организации, взявшей на себя координацию помощи голодающим Поволжья в 1921–1922 гг.). В марте 1923 г. выслан Советской властью за пределы России с женой и ребенком, которому не было еще двух лет (не помогли ходатайства об отмене этого решения со стороны В. Г. Черткова и других толстовцев, а также старшей дочери писателя, Т. Л. Толстой). В эмиграции жил в Чехословакии, в Праге (1923–1945). Вел широкую лекционную деятельность в странах Европы, переписывался с выдающимися деятелями культуры. В 1924–1926 гг. был председателем Союза русских писателей и журналистов Чехословакии. В 1934 г. в Збраславском замке близ Праги В. Ф. Булгаков основал Русский культурно-исторический музей. Автор (совместно с А. Юпатовым) справочника «Русское искусство за рубежом» (Прага, 1938) и до сих пор не опубликованного фундаментального словаря-справочника русских зарубежных писателей. 22 июня 1941 г. В. Ф. Булгаков был арестован нацистами по подозрению в коммунистической деятельности, в 1941–1945 гг. содержался в пражской тюрьме Панкрац, а позднее отправлен в баварский концлагерь в Вейсенбурге, где подготовил свои воспоминания о Толстом и его близких, а также о своем заключении. После освобождения американскими войсками вернулся в Прагу, затем принял советское гражданство и вернулся в СССР. Поселился в Ясной Поляне, где в течение почти 20 лет был хранителем Дома-музея Л. Н. Толстого.